Видео-рассказы

Духовные истории и свидетельства, которые вдохновляют и поучают

Поп ты или нет

Поп ты или нет? Навсегда запомнил отец Евгений этого парня. Хотя и давно это было. Нет! Сначала забыл. Прогнал и забыл… Пришел тот парень в храм днем. Прилично одетый, но помятый, грязный и хорошо пьяный. Литургия закончилась, но народ еще был. Пришел, плюхнулся на лавку. От него заметно разило. — Уже и в храме алкашня, — проговорил кто-то. — Шел бы ты домой — проспался, — раздалось с другой стороны. Сторож схватил его за руку, попытался поднять. Он рванулся и задел подсвечник, который с грохотом упал на пол. — Тише-тише, милый… — подлетела к нему Лидия Ивановна, старенькая прихожанка. — Так же нельзя. Завтра приходи. Батюшка обязательно с тобой поговорит. — Сейчас мне нужно! — почти прокричал тот. И даже ударил себя кулаком в грудь. Как будто там что-то болело. — Что тут у вас происходит? — выбежал из алтаря отец Евгений. Он был одет, в руках чемоданчик. — Молодой человек, в чем дело? — строго посмотрел на пьяного. — Что, тоже скажете домой идти? — усмехнулся парень. «Ну, началось!» — раздраженно подумал батюшка. --- У него в тот день у самого все шло наперекосяк… Беременная в очередной раз матушка слегла с тяжелейшим токсикозом и не смогла отвести дочь в школу. Пришлось ему. А у него служба… Теща тоже заболела, сказала, что не придет посидеть с маленьким сыном. Потащил с собой в храм, сдал на руки сердобольным прихожанкам. Потом два отпевания и недовольные чем-то родственники, грозившие жалобами… А теперь срочное соборование в больнице. Сам владыка попросил. Какой-то его дальний умирающий родственник. Отец Евгений уже давно должен был туда выехать. И матушка позвонила, плохо совсем. Нужно в больницу… А когда? И этот пьяница еще… --- Эх, сколько таких повидал уже отец Евгений… Сколько скорбел о них… Живут, как хотят. Ни о каком Боге не думают. Тем более — о вечности. Здесь и сейчас! Успеть бы, урвать бы… А однажды выпьют, пробьет их пьяная слеза, торкнет что-то внутри... Увидят купола и давай стучать в ворота: «Поп! Открывай! Душа просит!» И хорошо, если постучит и уйдет. А иногда целый скандал на всю улицу. Сатисфакции своих неожиданных религиозных потребностей требуют: «Три часа ночи? А мне какое дело! Мне Бог сейчас нужен!» Если батюшка на месте, то часами ему про жизнь, да про «жену-мегеру старую»… Да про пассию помоложе… Могут еще денег отвалить с пьяных глаз. Отцу Евгению один так раскошелился. На следующее утро проспался и пришел грoши обратно требовать: «Как не стыдно! Человек не в себе был, а вы воспользовались! Рады свой опиум для народа бедным людям втюхивать». Ну а если батюшка вразумлять начнет, мол, приходи завтра или позвони, ты же никакой, то, опять же, хорошо, если послушает. Может и с кулаками. И назавтра, как правило, никто не приходит и не звонит. На трезвую голову Бог не нужен. Времени нет… --- **«Поп ты или нет!»** За секунды все это промелькнуло в голове отца Евгения. Но попытался он раздражение в себе подавить. — Ты, брат, сходи отдохни. А завтра утром я тебя буду ждать. Но мужчина уже хватал его за руку: — От меня вам всем нужно сегодня! А мне завтра?! — Молодой человек, мне от вас ничего не нужно! А вам стыдно должно быть в таком виде в храм приходить! Завтра я вас буду ждать… Как проспитесь! — Да поп ты или нет?! Но батюшка быстро вышел из храма. Он очень спешил, да… Шепнул только на ухо сторожу, чтобы успокоил и вывел дебошира. В машину запрыгнул и помчался на порученное владыкой соборование. --- Потом ехал и корил себя. «Поп ты или нет»… Быть может, там и правда что-то серьезное? «Если серьезное, то завтра придет. Обязательно придет, — утешал себя отец Евгений. — Но зачем я ему про "стыдно" сказал? Не знаю же всего. Ладно… Если что серьезное — вернется. Обязательно вернется! А если нет?.. Ну, значит, как все ТЕ. Которым Бог на трезвую голову не нужен!» Парень не вернулся… Значит — как все они… --- **«Врач вы или нет!»** Сделал тогда отец Евгений дела. Матушку в больницу отвез. Потом родила она благополучно. И забылся со временем тот парень… Как-то вечером, когда вся семья мирно ужинала да прошедший день обсуждала… А любили они с матушкой и детьми сесть так вечером и поговорить — что хорошего сделали, что не очень, и за что им Господа сегодня благодарить. В общем, вели богоугодную беседу, и тут сынок их за живот схватился. — Ну что ты, милый… Неужели так болит? — спросила матушка. — Он сегодня весь день на живот жалуется. Может, съел чего? Ну потерпи, пройдет… Но мальчику становилось хуже. Он уже и ходить не мог. Донес его на руках отец Евгений в машину — и в больницу. А внутри холодело все: «Неужели все так серьезно?» — Потерпи, сынок… Сейчас-сейчас… Все будет хорошо! Господи, не оставь! Вот и больница. — Доктора! Доктора срочно! — Мужчина, что ж вы так кричите? — проворчала старенькая санитарка. — Вы нам всех больных распугаете! — Вы не видите, моему ребенку плохо! Позовите врача! — Скоро будет врач, не шумите! Пересменка у них… Сергей Иванович, домой уже? Мимо проходил молодой мужчина. — Да… Что здесь происходит? — Отец сына привез… — Вы доктор? Что с ним? — У меня смена закончилась… Сейчас другой врач будет. Сергей Иванович очень спешил. Дома ждала больная мать… — Врач вы или нет! — в отчаянии схватил его отец Евгений за руку. Доктор внимательно посмотрел на батюшку. На стонущего мальчика… — Зовите медсестер, в смотровую его. Я сейчас… — Так домой же вы… — возразила санитарка. — В смотровую, я сказал! И пошел переодеваться. --- **«Батюшка, вы помните?»** Слава Богу, вовремя оказался рядом тот доктор. У мальчика был перитонит. А больница маленькая, персонала немного. Другие заняты. Уйди тогда Сергей Иванович, неизвестно, чем все это обернулось бы. Но осмотрел, диагностировал, лекарства начали давать, к операции готовить. В общем, все закончилось хорошо. А отец Евгений не знал, как и благодарить этого человека. И лицо его казалось ему смутно знакомым… Где он мог его видеть? Так и не вспомнил. Спросил как-то, тот только плечами пожал. — Батюшка, а доктор-то… Вы помните? — подошла к нему через несколько дней Лидия Ивановна, та его прихожанка старенькая. Она ходила вместе с матушкой навещать мальчика. Очень она его любила, нянчилась много, когда маленьким был, внуком считала. Своих-то не было. — Что помню, Лидия Ивановна? — Это же он тогда приходил пьяным… Лидия Ивановна всегда помнила всех. — Когда? Отец Евгений спросил просто, чтобы что-то сказать. Он все вспомнил. И обожгла душу горячей волной безжалостная память. «Завтра приходи!» «От меня вам всем нужно сегодня, сейчас, а мне завтра? Поп ты или нет!» «Мне от вас ничего не нужно!» «Врач вы или нет?!» --- Отец Евгений пришел домой глубокой ночью. Слава Богу, службы утром не было. Матушку предупредил по телефону, что задержится. Но она все равно волновалась. Сидела на кухне, ждала. В окно выглядывала. Еще больше заволновалась, когда подъехало такси и из него вышел батюшка. — Что произошло? — Давай чайку попьем, а? До утра просидели они на кухне. Матушка слушала. А отец Евгений рассказывал историю про маленького мальчика Сережу, который в детстве делал уколы плюшевым мишкам и зайцам, а все машинки у него были скорой помощью. И мечтал, что вырастет, станет доктором и вылечит всех-всех людей на свете от всех болезней. И брата своего Петьку тоже вылечит. А то он в последнее время лежит в больнице. И мама с ним постоянно. Дома почти не бывает. И плачет бабушка. И шепчется с отцом про какой-то рак. А ему, Сереже, ничего не говорят. Но он все видит. Обязательно вылечит! И будут они с Петькой, как раньше, играть и смеяться. В реке у деда в деревне купаться, в сарае в сене прятаться и слушать, как ищут их всей округой. И драпать потом от дедова ремня. Не успел! Петька умер. Но Сережа вырос и все равно поступил в медицинский институт. Уехал в столицу и поступил. Там в первый раз примерил белый халат и почувствовал себя супергероем. Который спасет всех детей. Всех таких Петек! Обязательно спасет! Он же детский хирург! Вернулся в родной город к матери. Отец умер, и она осталась одна. Предлагали Сергею хорошее место в столице, но он отказался. И устроился сюда, в маленькую провинциальную больницу. Детей лечил, спасал, как и мечтал. Работу свою очень любил. Хотя и понял давно уже, что врачи — не боги и не супергерои в белых халатах. Но все у него было хорошо. А потом прямо на операционном столе умер у него мальчик шести лет. Нет, Сергей сделал все, что мог. И все было правильно. Но спасти ребенка было уже невозможно. Слишком поздно привезли его в больницу. Это была первая его «врачебная» смерть. До сих пор каждую минуту помнит он лицо матери: — Доктор, как там? Все хорошо? Почему вы молчите? А он молчал. И не знал, как сказать, что сына ее больше нет. Смотрел на нее, сжав зубы и еле сдерживая слезы. И ее нечеловеческий крик: — Это вы… Это вы виноваты! И чувство вины… Бесконечное, липкое. Мог ли спасти? Все ли сделал? Следующую операцию Сергей провести не смог. Боялся. Хорошо, что было кем заменить. А потом запил. Пил и видел, как наяву, того мертвого мальчика. И слышал крик несчастной матери. Когда стало совсем невыносимо, пошел в храм, к Богу. Впервые в жизни. Завтра он не пришел. Не обиделся, нет. Сергей не был обидчивым. Просто замолчала душа, не услышавшая нужного слова. Но и стыдно было ему, конечно, что пьяным завалился. Он и на работу не пошел. Слава Богу, начальство отнеслось с пониманием. Потом домой к нему пришли коллеги, поддержали, долго говорили. Убеждали не увольняться. Он и об этом думал. Убедили… Сергей вернулся к работе. Сначала — с трудом. Потом все пошло своим чередом. Но мальчика того не забывал ни на минуту. И мать его… --- Отца Евгения узнал сразу. Странно даже. Тогда был он пьян. А сейчас батюшка без облачения. Спешил домой после смены к больной матери. Мог бы и пройти. Но опять в памяти возник тот мальчик… И взгляд матери… Теперь уже в глазах отца Евгения. Батюшка его очень благодарил потом. И все спрашивал: «Не виделись ли раньше?» Но зачем? Пусть будет, как есть. И вот Лидия Ивановна… А потом приехал и сам отец Евгений. — Я в глаза ему смотреть не мог, — говорил батюшка матушке своей. — А он только смущенно улыбался: «Ну что вы… Я сам виноват, пьяным пришел». — Он врач! Настоящий врач! Человек! А я кто? — тихо говорил батюшка тогда на кухне матушке своей. — Одни тело лечат, другие душу. А я мимо души прошел. Спешил, бежал… — Ну ты же правда не мог, — утешала его жена. — Знаешь, настоящий священник тот, у кого всегда есть хотя бы капля тепла для человека. Не можешь сейчас — обними, объясни. По-человечески объясни. Чтобы согреть, иногда нужны секунды. Тогда он завтра обязательно придет. А я? «Мне от вас ничего не нужно!» А вот как в жизни бывает! Господь вразумил! А еще вспоминал слова своего старенького духовника из Лавры, которые тот когда-то ему сказал: «Сначала полюби, образ Божий в человеке увидь, а потом говори! Слышишь, сынок! Полюби! Пьяного, грязного, злого… Тогда сердце тебе правильные слова подскажет. Мы же, священники, иногда что-то скажем — и пошли своей дорогой. Дела, требы. А боль и горе человека не видим. Прошли мимо этой боли и забыли. И пропал человек. Окаменела душа. А ведь он к нам как ко Христу пришел. Всегда помни об этом! Не дай Бог мимо горя пройти… Не дай Бог!» --- …Дружат они уже много лет. Настоящий врач и настоящий священник. Сергей потом еще видел смерть своих пациентов. Переживал, конечно, сильно. Не так, как в первый раз… Но после каждого такого случая оставалась на сердце кровавая метка. Но он очень старается. Лечит тела, а через них души. И отец Евгений очень старается. Но как все люди, совершает ошибки. После которых тоже остаются кровавые метки на сердце: — Чтобы не забыл, не повторил, опять мимо не прошел, — говорит он. — Бог же нам, священникам, души доверил. Об этом даже думать страшно… Господи, прости Ты меня. Одна надежда — на милость Его! Очень он хороший батюшка! Я знаю!

1 просмотров • 3 месяца назад

Врачебные истории

О первой в жизни молитве

Рассказ от Елены Кучеренко Недавно зашел у нас с прихожанами разговор о первой молитве. Такой – осознанной. Когда человек вдруг впервые в жизни обращается к Богу или святым. Я такую свою молитву хорошо помню. Как ни странно, это было за несколько лет до того, как я пришла к вере и начала жить хоть какой-то церковной жизнью. И что ещё более странно – это было в момент моего самого активного неверия и даже богоборчества, и когда храм раздражал меня одним фактом своего существования. Я тогда поступала в ГИТИС, и у меня оказалась икона Николая Чудотворца. Я об этом подробнее как-нибудь потом расскажу. Как это ни странно (хотя, наверное, это нередкий случай), но Бог и храм для меня тогда были отдельно, а Николай Чудотворец — отдельно. Его я и просила о поступлении. И даже во время экзаменов ставила эту икону перед собой на парту. И всё у меня получилось. Но к вере, увы, пришла ещё не скоро… Другие мои собеседники тоже делились своими историями о первой молитве — забавными, грустными, трогательными. Но больше всего запомнилась мне одна, которую рассказала Галина, тоже наша прихожанка. Выросла она в обычной советской семье. Верующей была только бабушка, и то — тихонько, чтобы никого не раздражать. Иконы на показ не выставляла, громко не молилась. Редко только ездила куда-то далеко к какому-то батюшке. И то, Галя это узнавала не от неё, а из ворчания родителей: — Бабка-то опять к попу намылилась… В общем, с одной стороны, знала Галина, что есть какой-то всесильный Бог. Но с другой — верить в Него не надо, глупости всё это. Училась она тогда в школе. И вот однажды, классе в пятом-шестом, привели к ним нового мальчишку — Ваню. Очень скоро прозвали его ребята Иваном-дураком. Ванька, правда, был чудным. Не от мира сего. «С приветом», как кто-то говорил. Учёба ему давалась с трудом, в шумных детских компаниях и баловстве участия он не принимал, на тычки и пинки не отвечал — улыбался только растерянно. И весь был каким-то слабым и пришибленным. И болел ещё часто… А слабых и болезненных у нас, как известно, не любят. А ещё был Ванька безотказным: — Эй, дурак, куртку подай! — Слышь, дурак, портфель донеси! — Дурак, а ну компот гони сюда! Подавал, носил, отдавал… И улыбался ещё — этой своей идиотской улыбкой. Ну точно — дурак. И чем больше безотказным и тихим был Ванька, тем больше всех раздражал. Однажды, по пути в школу, начали его задирать мальчишки. Да и девчонки тоже: Что ни делает дурак, Всё он делает не так. Начинает не сначала, А кончает как попало. — Это я его дразнила, — рассказывала Галина. — Как вспомню — плакать хочется… А тот шёл себе тихонько. Потом кто-то подставил ему подножку, и Ванька свалился прямо в лужу. — Мы не ожидали, что он упадёт, — говорила мне Галя. — Даже перепугались, что он жаловаться начнёт. Но когда учительница в классе спросила, почему Ванька мокрый и грязный, он не сдал нас, а сказал, что сам упал. Даже Максим, заводила такой у нас был, подошёл на перемене к нему и буркнул: «Молодец, что не выдал». А он только улыбнулся в ответ. Так началась наша дружба. Не сразу, конечно, но постепенно. Обижали меньше, потом привыкли к нему. Прошло ещё время, и одноклассники Ваньки поняли, что он — не обычный мальчишка. Даже не поняли — почувствовали. — Знаешь, есть такие люди, рядом с которыми тепло и светло, — рассказывала Галина. — Вот таким был Ванька. Он никогда ни на кого не обижался, не злился. Казалось, что этой «функции» у него в душе вообще нет. Он всех любил, со всеми готов был поделиться. И главное — ничего не требовал взамен. Я таких людей больше никогда не встречала. Тихим он, правда, был. Но не пришибленным и не слабым. Была в нём какая-то внутренняя сила. — Мы же подростками были — выругаться могли, ещё что-то сделать, — рассказывала Галина. — Но когда Ванька рядом оказывался, мы почему-то старались плохие слова не говорить. Хотя он на это внимания не обращал. Но и сам не ругался. Потом заметили все, что если спор какой в классе — Ванькино тихое слово оказывалось решающим. Хотя он и не настаивал. Говорил только: — Так нельзя. Нехорошо это. И улыбался, как будто хотел сказать: — Ну вы же понимаете? И все понимали. А однажды Ваньке стало плохо прямо в школе. Потом уже все узнали, что сердце у него серьёзно барахлит. Потому и хилый такой, болезненный. — Но и сильный такой — поэтому же, — считает Галина. — Он же часто в больницах лежал. Нам тогда не говорили почему. Потом всё выяснилось. Понимал он, наверное (это я так думаю), что в любой момент может умереть, и как-то в его душе главное от второстепенного отделилось. Он в храм не ходил, тогда никто из нас не ходил, но как будто Господь ему что-то подсказывал. Бог же к таким людям близко очень. Подсказывал, что главное — это любовь. Вот Ванька и спешил любить. И мы все на эту его любовь откликались, хоть и глупыми были. Да, стало Ваньке плохо. Упал он прямо в классе. Губы посинели, дышал тяжело. Учительница побежала к телефону — скорую вызывать. — А мы, одноклассники, столпились вокруг него: «Ванька, Ванька, ты что?!! Вань! Не умирай!» — вспоминала Галина. — А он и тогда улыбался — слабо так. И вдруг в тот момент я подумала про бабушкиного Бога. Руки сложила на груди и закричала почти: «Бог! Сделай так, чтобы Ванька наш не умер!» И так искренне у меня это было… Так я боялась, что он умрёт сейчас, и не будет у нас нашего Ваньки. Тихого, доброго. И улыбки его не будет. Смотрю — кто-то из одноклассников плачет. А кто-то тоже руки, как я, сложил и шепчет: — Бог! Спаси Ваньку. Учительница вернулась, услышала, отругала нас за этого Бога — время-то советское… Но, смотрю, отвернулась она от нас и перекрестилась незаметно… Ванька не умер. В больнице пролежал — и вернулся в школу. Ох, и рады ему все были! — Мы ему и в больницу гостинцы передавали. И к маме его с бабушкой домой ходили, поддерживали, — рассказывала Галина. — Они втроём жили. И хотя мы больше про Бога не говорили, но чувствовали, что и сам Ванька, и та наша молитва детская очень нас сплотили. Мы как будто стали семьёй. Умер Ванька за полтора года до окончания школы. Не выдержало сердце, увы… Прощались с ним всем классом и понять не могли — как же дальше без него… Плакали. — Но мне бабушка, ещё живая тогда, сказала: «А ты молись за него — и почувствуешь, что он рядом». Да он и так всегда рядом с нами был, до конца школы. Что бы мы ни делали, ни решали — всегда думали: «А что бы Ванька наш сказал?..» Помнили его. Прошли годы... Мы закончили школу и разлетелись кто куда. Времена изменились. И однажды, на встрече выпускников, заговорили мы о Ваньке, о том дне, когда ему стало плохо в классе. И когда молились по-детски и неумело, но искренне. Плакали, Бога просили, чтобы жил он. И оказалось, что многих из нас потом в храм привела именно та искорка, которая в тот далекий миг загорелась в сердцах. След, что оставила в душах та первая в нашей жизни молитва. Как будто Господь коснулся. Но поймём мы это позже… — Вот такой была моя первая молитва, — закончила Галина. — Благодаря Ваньке. Да многих из нас он привёл к Богу. Не сразу, но привёл. Знаешь, ведь правда, когда говорят: «Спасись сам — и тысячи вокруг тебя спасутся». Ванька наш был таким, что мы рядом с ним грелись и менялись. Души навстречу Господу открывались. Хотя мы сами этого не понимали. Божий человечек. Очень мало таких. Автор рассказа: Елена Кучеренко

1 просмотров • 3 месяца назад

Школьные истории

бабушка внутренняя сила врачебные истории доброе слово животные за пределами логики истории из жизни молитва семья сильная личность христианская любовь чудеса школа

Показано 37-38 из 38 рассказов (страница 5 из 5)