Видео-рассказы

Духовные истории и свидетельства, которые вдохновляют и поучают

Бездомный и богач

Бездомный и богач

"Купите себе совесть" - сказал бездомный преуспевающему бизнесмену. Марат вышел из бизнес-центра, не переставая разговаривать по телефону, важные вопросы требовали решений здесь и сейчас, а потому молодой мужчина не смотрел по сторонам. Но едва он сделал несколько шагов, как столкнулся с каким-то бомжом и, чтобы не упасть, ухватился за него, крепко прижавшись к грязному, растрепанному старику. Однако, поймав равновесие, он с отвращением оттолкнул от себя мужчину, причем так, что тот упал в грязь. – Фу!– закричал Марат, вне себя от злости, разглядывая испачканный костюм, – какого ты ходишь тут, осел старый? Негде больше вшами трясти??? Теперь я воняю как ты, надо ехать и переодеваться! – Помоги мне подняться, – попросил старик, но Марат в ответ только усмехнулся. – Еще что-нибудь? Может кофе в постель принести? – Ну ты же человек… – Я – да, – отрезал Марат, – а ты нет… Вне себя от ярости, Марат выругался, несильно пнул копошащегося на земле старика, потом отряхиваясь, пошел к машине. Его ждали на одном из областных мероприятий, куда он должен был лететь на частном вертолёте, но не мог же он приехать туда в испачканной рубашке. – Алло, Олег! – голос Марата дрожал от раздражения. – Да, у меня тут форс-мажор, нужно задержаться. Да, летите сами с Тёмычем, я следом. Да успею я, успею. Ничего, оплачу сам… Еще раз выругавшись, Марат свернул на шоссе, ведущее к дому. Спустя пару часов, приняв душ и переодевшись, он уже подъезжал к аэропорту, когда на трубку поступил звонок от незнакомого номера. Марат ответил и тут же вильнул к обочине, резко припарковавшись. – Что??? Что вы сказали????? – повторял он ошеломленный неожиданной и страшной новостью. – Вертолёт вашего партнера разбился при взлете. Олег Николаевич и двое его сопровождающих погибли. Нам очень жаль… Телефон выпал из рук Марата и он, уронив голову на руль, горько зарыдал, не желая верить в то, что случившееся – правда. Все последующие дни были наполнены для Марата чередой самых печальных событий и хоть как-то прийти в себя он смог только спустя пару месяцев после гибели друзей. Но жизнь продолжалась и требовала от Марата отпустить свою печаль. Надо было смириться с потерей и продолжать жить. Марат полностью погрузился в работу и не оставлял себе ни минуты свободного времени. Прошло полгода. Как-то вечером Марат зашел в небольшой магазин, чтобы купить себе еды на ужин. На кассе стоял какой-то бомж и перебирал на ладони мелочь. В пакете перед ним лежала булка хлеба, кусок ливерной колбасы и бутылка дешевой водки. Продавщица поторапливала его, показывая на собравшуюся очередь. У кассы старик стоял один, никто не хотел приближаться к нему. Марат, уставший за день и мечтавший побыстрее добраться до дома, подошел к кассирше и потребовал, чтобы она пробила сначала его товар. – И вообще, зачем вы пускаете сюда всякую шваль?! – возмутился он, показывая на бомжа. – Я не шваль, – ответил тот спокойно. – Я такой же человек, как и ты. Очередь внимательно следила за словесной перепалкой и при этих словах старика возмущенно зашумела. Подзадоренный этим, Марат продолжал: – Да какой ты человек, пьянчуга? Забирай свою водяру и проваливай! – Мне не хватает денег расплатиться…– попросил старик. – Добавь мне немного… – Вот еще, буду я всяких бомжей водкой поить. Много чести! забирай колбасу и хлеб и вали отсюда! – рассмеялся Марат. – Нет, мне все это очень нужно. Очень… Вдруг из очереди выступила вперед какая-то девушка и протянула деньги кассирше: – Вот, возьмите. Отпустите дедушку. – Спасибо тебе, милая, ты очень добрая, как тебя зовут? – проговорил старик, повернувшись к девушке и она, улыбнувшись, кивнула ему. – Ксюша. Марат с изумлением посмотрел на незнакомку и удивился взгляду ее больших, шоколадного цвета глаз. Ему вдруг стало стыдно, но кассирша уже отпустила старика и теперь пробивала купленный Маратом товар. Он вышел к машине и решил подождать красивую девушку, чтобы познакомиться с ней. Вдруг его взгляд упал на того самого бомжа, который сейчас так разозлил его в магазине. Старик сидел у парапета, склонившись над какой-то собакой. Она ела купленную им колбасу, а он обрабатывал водкой ее поврежденный бок, скорее всего разорванный в драке с другими собаками… Марат так засмотрелся на эту картину, что упустил девушку, которая вышла из магазина и скрылась за углом. Подождав еще немного, он понял, что она ушла и, чувствуя приступ досады, уехал домой. Прошло еще полгода. В жизни Марата не было вообще никаких перемен. Он по-прежнему много работал, забывая отдыхать, и лишь однажды, в годовщину гибели своих друзей, съездил к ним на кладбище и провел там больше часа, вспоминая прошлую жизнь. А потом заехал в какой-то бар на окраине города и долго заливал свое горе крепкими напитками. Было уже совсем темно, когда Марат, попросил бармена вызвать такси, а потом, сильно шатаясь, направился к своей машине, чтобы забрать портфель с документами, о котором чуть не забыл. У машины возились какие-то парни и Марат, сразу поняв в чем дело, прикрикнул на них. Но вместо того, чтобы разбежаться, они набросились на него и стали избивать. А когда он упал без сознания, нашли в кармане ключ и открыли машину. Но в этот момент кто-то закричал совсем рядом, потом из бара выбежали охранники и хулиганы бросились врассыпную. Марат пришел в себя в больнице. Он не сразу понял, где находится, воспоминания последнего вечера были туманными и отрывочными, когда же события прошлого вечера приняли какую-то форму, он застонал, подумав не о своем здоровье, а о портфеле, который остался в машине. Там были очень важные документы, договора и деньги, очень много денег, которые Марат обналичил утром. Вдруг над ним склонилось чье-то лицо. Марат вздрогнул от неожиданности, узнав эти глаза цвета шоколада. – Ксюша… – Вы знаете меня? Откуда? – молоденькая медсестра, ставившая ему капельницу, удивленно приподняла бровь. – Наверное, видел во сне, – улыбнулся Марат. – Вы очень красивая, Ксюша. Очень… С того дня Марат и Ксюша виделись очень часто и много разговаривали. Марат рассказал девушке о себе, и узнал, что она приехала сюда из далекого села, чтобы учиться и работать. – Знаете, в нашем поселке даже простой амбулатории нет и людям приходится добираться на прием к врачу почти сорок километров по бездорожью. Я хочу отучиться и вернуться домой. Буду помогать людям, чем смогу. – Ксюша, вы очень добрая девушка. – Нет, я обыкновенная. Просто я знаю, что такое нужда и хочу сделать все, чтобы ее было хоть немного меньше. Едва Марата выписали, он сразу отправился к тому бару, где его избили. Машина стояла там, где он ее оставил, но вот портфеля, о котором так волновался Марат, в ней не было. Расстроенный мужчина решил поговорить с работниками бара, в надежде, что они взяли его портфель на хранение. – Нет, – покачал головой бармен. – Мы ничего не брали. И вообще, если бы не тот бомж, может быть мы с вами бы сейчас и не разговаривали. – Бомж?! – удивился Марат. – Какой бомж?! – Да кто его знает? Ворвался сюда, кричать стал, что человека убивают. Ну мы и бросились к вам на помощь. И вовремя, скажу вам. – Да, вовремя…Спасибо… – сказал Марат и вышел из бара понимая, что не найдет свой портфель никогда. Какая разница, в чьих руках он был, у тех хулиганов или у бомжей… Никто не вернет его ему… Очень скоро у Марата начались проблемы. Документы в портфеле были конфиденциальные и теперь бизнес-партнеры, собравшись на экстренное совещание, стали атаковать Марата, подозревая его в нечестной игре. – Как можно потерять такие бумаги? Ты их, скорее всего кому-то слил! Тем более, что они в одном экземпляре! Никакие клятвы и заверения Марата в том, что все произошедшее – это его вина, но непреднамеренная. – Нет, – возражали ему, – это халатность. С тобой больше никто не захочет иметь дела! Накал разговора сильно повысился и неизвестно чем бы закончилось совещание, если бы секретарша Людочка не сказала Марату, что к нему посетитель. – Люда, я сейчас занят. – Простите, но вам обязательно нужно увидеть его. Он такой…странный, необычный… Я не хотела пускать, но он сказал, что это важно. – Иду, – отрывисто бросил в трубку Марат и, извинившись, вышел из кабинета. Когда же он вошел в приемную, обомлел: перед ним стоял бомж и держал в руках его портфель. – Вот, – сказал он Марату. – Это ваше. – Как он оказался у тебя? – Один из тех парней, что вас избивали, выронил его из рук. Я подобрал и припрятал. – Как ты нашел меня? – Там, на бумагах, был адрес и еще в портфеле ваш паспорт. – Так ты знаешь, что внутри? – Конечно. Изумленный Марат взял портфель и раскрыл его. Документы лежали теми же аккуратными стопками, как он их и сложил. И деньги, все деньги были на месте. – Дружище, спасибо тебе, – проговорил растроганный Марат и, не обращая внимания на стоявших в дверях бизнес-партнеров, хотел обнять стоявшего перед ним бомжа, но тот отступил на шаг назад. – Ну и с каких пор я стал для вас дружище? Я ведь для вас не человек… Марат вздрогнул и тут же вспомнил тот день, чуть больше года назад, когда столкнувшись с этим самым бомжом, он поехал переодеваться и не успел на самолет. А потому остался жив. – Ну ты же человек… – сказал ему тогда старик. – Я – да, – отрезал Марат, – а ты нет… Потом был случай в магазине. В тот раз, благодаря этому старику, он встретил и полюбил Ксюшу. И снова Марат нагрубил ему. – Я не шваль, – сказал тогда ему старик спокойно. – Я такой же человек, как и ты. – Да какой ты человек, пьянчуга? – оборвал его Марат. – Забирай свою водяру и проваливай! И вот теперь, в третий раз он не только спас его от хулиганов, но и вернул такую ценную потерю, не взяв ни копейки. – Прости меня, старик, – проговорил Марат. – Вот, возьми деньги, здесь хватит на жизнь. – Оставьте себе, – сказал ему бомж. – Вам нужнее. – Почему? – растерялся Марат. – Купите себе совесть. – Я не понимаю… – А что тут понимать? Я для вас ничтожество. – Нет, это не так… – Тогда почему вы просто предложили мне денег, но не спросили, как меня зовут и не сказали самого простого человеческого «спасибо». Вот и подумайте, кто же из нас человек! С этими словами старик развернулся и вышел. Растерянный Марат посмотрел ему вслед… Долгое время он потом разыскивал этого странного старика, но так и не смог найти. Прошло два месяца. Как-то Марат позвонил Ксюше и сказал, что очень соскучился. – Я тоже, – ответила девушка. – Но понимаешь, к нам привезли одного бездомного старика. Он в тяжелом состоянии, его сбила машина. Он выдернул из-под ее колес собаку, а сам спастись не успел. Представляешь, она теперь сидит во дворе больницы и ждет его. – Старик…собака… – в голове Марата мелькнула догадка и он заторопился: – Ксюша, я сейчас приеду. Мне нужно увидеть этого старика. Через полчаса он стоял над тем самым бомжом, которого искал и слушал Ксюшу, которая тихонько рассказывала, что его зовут Владимир Петрович. – Он успел сказать мне это, прежде чем потерять сознание. Наш хирург говорит, что шансы у него не велики. – Ксюша, проводи меня к хирургу, я поговорю с ним. Мне любой ценой нужно спасти жизнь Владимира Петровича. И я все для этого сделаю. Спустя пару месяцев старик, которого буквально вернули с того света, первый раз вышел в больничный сквер и там его встретил Марат. – Здравствуйте, Владимир Петрович. Ну как вы себя чувствуете? – Спасибо тебе, Марат. Ксюша мне уже все рассказала. – Простите меня, Владимир Петрович за все, те обиды, что я нанес вам. Вы правы, я не ценил людей. Но вы преподали мне урок, который я никогда не забуду. Теперь я могу обнять вас? – Теперь можешь, – улыбнулся старик, обнимая Марата. В это время к нему в ноги бросилась черно-белая собака и от радости стала взвизгивать, счастливая тем, что хозяин вернулся к ней. – Ой, Дружок, Дружочек мой… – старик прослезился, увидев единственное живое существо, которое искренне его любило. – Спасибо тебе за Дружка, Марат. Ишь ты, он даже поправился. – Это не мне спасибо, а вашей внучке. Она выходила собаку. Дружок теперь живет у нее. – Что??? Что ты сказал? – изумленный старик повернулся к Марату. – Я все узнал о вас, Владимир Петрович. Узнал, что вы остались без жилья, отдав его бывшей жене. А потом уехали из родных мест сюда, на заработки. Знаю, как тяжело вам было думать, что ваша семья отказалась от вас, но это не так. Ваша дочь и внучка долго искали вас и очень обрадовались, что с моей помощью вы нашлись. – Марат… – Посмотрите туда… – Марат показал в сторону и Владимир увидел, как к нему торопятся две женщины. Через минуту они заключили старика в свои объятия. А к Марату вышла Ксюша и взяла его за руку. – Марат, мне звонила мама и сказала, что в поселке начали строить амбулаторию. А еще сказала, что ты просил у них моей руки. Это правда? – Правда, любимая. Ты ведь согласна? – Да, любимый, да! Ты самый лучший человек на свете. – Человек… – тихо проговорил Марат и поцеловал девушку. Автор: Екатерина Ли

Пушистый родитель.

Пушистый родитель.

Малыша долго никто не забирал из родильного отделения. Бывает такое. Отказались, и, как назло, никто не изъявлял желания. Так что малыш застрял там, и его временно определили на свободную кроватку. Но как вы понимаете, его это не очень устраивало, и он орал так, что уши закладывало. А однажды замолчал. И испугавшаяся медсестра, забежавшая посмотреть что случилось с ним, и не задохнулся ли не дай Бог от такого крика, с удивлением увидела… Она увидела, что к нему прижимается большой серый кот, общий любимец и баловень. Вот только гладить себя не давал никому и на руки категорически отказывался идти. Да разумеется все знали, что коту в отделении делать нечего и вообще нельзя. Но попробуйте объяснить это коту, да и всем, кто его прикармливал. Так что несмотря на все запреты и угрозы расправы, серый кот был вроде как штатным сотрудником с функцией психотерапевта для работников. Медсестра попыталась согнать пушистого с кроватки, но малыш вцепился в него своими ручками и дико заверещал, когда их попытались разлучить. Всё отделение бегало смотреть на эту картину, и даже строгий заведующий, страшно ругаясь и обещая всех уволить, подошел и погладил серого родителя. Так они и лежали вместе. Кот уходил ненадолго по своим делам и перекусить, а малыш покорно ждал возвращения приобретённого папочки. А потом нашлись желающие его забрать, но, как оказалось, тот ни в какую не собирался уходить без своего родителя четырёхлапого. Он же ему хвост сосёт!- кричали пришедшие усыновители. Ну, сосёт, - соглашались печально медсёстры. А что делать? Как заберёшь, так малой орать начинает и задыхается. Короче говоря, история стала известна за пределами больницы, и, кроме всего персонала, приходившего посмотреть, сфотографировать и принести подношения пушистому родителю, стали приходить совсем другие пары. Они давно соглашались взять обоих. Да вот кот не хотел. Можете смеяться, но малыша не забрали до тех пор, пока кот не изъявил согласия пойти на руки новым родителям. Так их вдвоём и унесли. Мужчина нёс на руках кота, а женщина - ребёнка. Каждый получил то, что хотел. Кот обнял лапами мужика за шею и положил ему голову на левое плечо. Медсёстры с удивлением наблюдали эту картину. Ругательный и грозный главврач, вышедший вместе со всеми провожать парочку, посмотрел на это и сказал: - Хорошие будут родители, точно вам это говорю. Я-то знаю. У меня пятеро таких пушистых паршивцев. Уж они-то точно знают, кто самый лучший. И вдруг сообразив, что сболтнул лишнего, нахмурился и стал ругать всех, потому что не глазеть надо, а работать!) ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Пропажа.

Пропажа.

Случилось это со мной в далеком теперь уже 1991 году. Мы жили в небольшом курортном городке в сорока минутах езды на электричке от Ленинграда, работала я сестрой-хозяйкой в хирургическом отделении городской больницы. Одной из моих обязанностей было забирать верхнюю одежду у больных, которые поступали в отделение. Я должна была сдавать ее в специальный гардероб и приносить перед выпиской. Но иногда больным назначали консультации в специализированных клиниках в Ленинграде, и если их бывало много, одежду приходилось приносить часто, а мне бывало «лениво» носить туда-сюда, и я оставляла ее в своем кабинете на вешалке в углу. Иногда там собиралось довольно много мужских костюмов, пиджаков и брюк. В один из дней выписывали дедушку: хороший такой дед, спокойный, незлобный, терпеливый. У него были проблемы с сосудами, началась гангрена, и ему пришлось ампутировать ногу выше колена. Я, как и положено, принесла ему пальто и обувь из гардероба и пошла за костюмом, который, я хорошо помнила, должен был висеть в моем кабинете. Однако обнаружилось, что там висят только брюки, а пиджака нет... Я обыскала все, что было можно, но так и не нашла. Время шло, пришла машина, приехали родственники, а пиджака нет. Мне было очень стыдно и плохо, дедульку жалко... А он еще такой терпеливый: не ругается. Пришлось извиняться руководству отделения, а мне — написать расписку, что обязуюсь в течение недели найти пиджак или вернуть деньги. Сумму определили в сто рублей, по тем временам немало: моя зарплата за месяц — сто сорок рублей. А жили мы тогда с сыном вдвоем, и за помощью обращаться не к кому. Деда увезли, я смирилась с мыслью о том, что придется заплатить, а как жить целый месяц — непонятно... И вот однажды вечером... Я уже спать легла, а мысли все крутятся вокруг события... И деда так жалко! Ну где он будет сейчас костюм покупать, ведь без ноги — и пенсия, наверное, небольшая, да и в магазинах ничего не достать (девяностые — они были с талонами и пустыми магазинами). И себя жалко, и сына. И сама виновата: бестолочь ленивая! И куда делся этот злополучный пиджак — непонятно. Только одно возможное объяснение: кто-то из больных взял... Но ведь без меня никто не заходил, и потом, сколько времени прошло, где искать и, главное, — КОГО? Градус отчаяния повышался, и в какой-то момент я прямо села на кровати и закричала в темноту: «Господи! Я виновата, я плохо поступила, но почему из-за одного... человека... должны страдать ни в чем не виноватые дед и мой сын?» Крик стих — ничего не произошло. Гром не грянул, небеса не разверзлись, да я и не ждала ничего... просто вырвалось! Легла обратно, и как во сне я вдруг «увидела» тот день! Увидела? Или вспомнила... как в кабинет ко мне пришла женщина за чистым бельем для мамы, я разговаривала с ней, доставала из шкафа постельное белье, и в этот момент пришел мужчина, сказав, что его выписали и надо забрать пиджак. Сказал: «Не беспокойтесь, я сам!» — и отдал мне записку с фамилией, которую я всегда клала в карман, чтобы знать, чья это вещь. И ушел... Я даже фамилию «вспомнила»: Шачнев. До сих пор помню, хотя больше двадцати лет прошло. Наутро пришла в отделение, уже зная, что делать, но сомневаясь: а вдруг ошибаюсь... Выяснила по картотеке, был ли больной с такой фамилией. Оказалось, был, и адрес есть! Раздала все костюмы больным — остался один пиджачишко бесхозный. Я его в пакет — и по указанному адресу. Пришла — он дома. Я ему говорю, что он свой пиджак забыл в отделении, а он в дедушкином новом стоит — на работу собрался. Я его пристыдила, а он говорит: «Ну, я больной — ошибся, а вы-то, здоровая, как мне его отдали?» Но пиджак вернул, не сопротивлялся. Я вышла из подъезда с этим пиджаком в руках, встала на крыльце и застыла: так не бывает! Потом всем в отделении рассказала и про ночной крик к Богу, и про то, что «увидела», и как Шачнева нашла... Кто-то удивлялся, а старшая медсестра сказала, что надо свои обязанности выполнять, тогда и кричать по ночам не придется! Она, конечно, права (улыбаюсь). Вот так Господь мне тогда помог — это я точно знаю. А я — как была номинально верующей, так и оставалась. Только через тринадцать лет обратилась к Нему...

Предсмертное желание.

Предсмертное желание.

В январе 1943 года одна ленинградка, Зинаида Епифановна Карякина, слегла. Соседка по квартире зашла к неи? в комнату, поглядела на нее и сказала: — А ведь ты умираешь, Зинаида Епифановна. — Умираю, - согласилась Карякина. - и знаешь, Аннушка, чего мне хочется, так хочется - предсмертное желание, наверное, последнее: сахарного песочку мне хочется. Даже смешно, так ужасно хочется. Соседка постояла над Зинаидои? Епифановнои?, подумала. Вышла и вернулась через пять минут с маленьким стаканчиком сахарного песку. — На, Зинаида Епифановна, - сказала она. - Раз твое такое желание перед смертью - нельзя тебе отказать. Это когда нам по шестьсот граммов давали, так я сберегла. На, скушаи?. Зинаида Епифановна только глазами поблагодарила соседку и медленно, с наслаждением стала есть. Съела, закрыла глаза, сказала: «Вот и полегче на душе», и уснула. Проснулась утром и… встала. Верно, еле-еле, но ходила. А на другои? день вечером вдруг раздался в дверь стук. — Кто там? - спросила Карякина. — Свои, - сказал за дверью чужои? голос. - Свои, открои?те. Она открыла. Перед неи? стоял совсем незнакомыи? летчик с пакетом в руках. — Возьмите, - сказал он и сунул пакет еи? в руки.- Вот, возьмите, пожалуи?ста. — Да что это? От кого? Вам кого надо, товарищ? Лицо у летчика было страшное, и говорил он с трудом. — Ну, что тут объяснять… Ну, приехал к родным, к семье, привез вот, а их уже нет никого… Они уже… они умерли! Я стучался тут в доме в разные квартиры - не отпирает никто, пусто там. Что ли, - наверное, тоже…как мои… Вот вы открыли. Возьмите. Мне не надо, я обратно на фронт. В пакете была мука, хлеб, банка консервов. Огромное богатство свалилось в руки Зинаиды Епифановны. На неделю хватит однои?, на целую неделю!.. Но подумала она: съесть это однои? - нехорошо. Жалко, конечно, муки, но нехорошо есть однои?, грех. Вот именно грех - по-новому, как-то впервые прозвучало для нее это почти забытое слово. И позвала она Анну Федоровну, и мальчика из другои? комнаты, сироту, и еще одну старушку, ютившуюся в тои? же квартире, и устроили они целыи? пир - суп, лепешки и хлеб. Всем хватило, на один раз, правда, но порядочно на каждого. И так бодро себя все после этого ужина почувствовали. — А ведь я не умру, - сказала Зинаида Епифановна. - Зря твой песок съела, уж ты извини, Анна Федоровна. — Ну и живи! Живи! - сказала соседка. - Чего ты... извиняешься! Может, это мой песок тебя на ноги-то и поставил. Полезный он, сладкий. И выжили и Зинаида Епифановна, и Анна Федоровна, и мальчик. Всю зиму делились— и все выжили. Автор: Ольга Берггольц

Тётенька, это ты детей в сыновья берёшь?

Тётенька, это ты детей в сыновья берёшь?

Мой муж Фёдор построил дом, настоящий дворец, в два этажа, с верандой, балконами и даже двумя входами. Я тогда удивлялась, зачем разные входы, а он объяснил, что для сыновей — у нас их двое было, Иван и Костя. Но всё сложилось по-другому. Началась война. Сначала ушёл Фёдор, потом один за другим два сына, а через несколько месяцев пришла из части похоронка — погибли оба… Я сходила с ума. Хожу по пустому дому-дворцу и думаю — как жить? Работала я в это время в райкоме, мне сочувствовали, успокаивали, как могли. Однажды иду я около вокзала, и вдруг летят три самолёта. Люди как закричат: Немцы! — и рассыпались в разные стороны. Я тоже в какой-то подъезд забежала. Вижу — бежит по площади женщина с девочкой на руках. Я ей кричу: Сюда! И тут один из самолётов сбросил бомбы. Женщина упала и ребёнка собой прикрыла. Я, ничего не помня, бросилась к ней. Вижу, она мёртвая. Тут милиция подоспела, женщину забрали, хотели и девочку взять. Я прижала её к себе, думаю, ни за что не отдам, и сую им удостоверение райкомовского работника. Они говорят — иди. Я — в райком: Девчата, оформляйте мне ребёнка! Мать на глазах у меня убили… Они стали отговаривать: Как же ты работать будешь? Малышку в ясли не устроишь — они забиты. А я взяла лист бумаги и написала заявление об увольнении: Не пропаду, — говорю, — буду гимнастёрки солдатам шить. Унесла я домой мою первую дочку — Катю. Уж как я любила её, как баловала… Ну, думаю, испорчу ребёнка, надо что-то делать. Зашла я как-то на свою бывшую работу, а они двух девчушек двойняшек, лет трёх, в детдом оформляют. Я к ним: Отдайте их мне, а то я Катю совсем избалую. Так появились у меня Маша и Настя. Тут соседка парнишку привела шести лет, Петей звать. Его мать беженка, в поезде умерла, — объяснила она, — возьми и этого, а то у тебя — одни девки. Взяла и его. Живу с четырьмя малютками. Тяжело стало: и еду надо приготовить, и постирать, и за детьми приглядеть, да и для шитья гимнастёрок тоже нужно время — ночами их шила. И вот, развешиваю как-то во дворе бельё, входит мальчик лет десяти, худенький такой, бледный, и говорит: — Тётенька, это ты детей в сыновья берёшь? Я молчу и смотрю на него. А он продолжает: — Возьми меня, я тебе во всём помогать буду, — и, помолчав, добавил: — И буду тебя любить. Как сказал он эти слова, слёзы у меня из глаз и полились. Обняла его: — Сыночек, а как звать тебя? — Ваня, — отвечает. — Ванюша, так у меня ещё четверо: трое девчонок да парнишка. Их-то будешь любить? А он так серьёзно отвечает: — Ну так, если сестры и брат, как не любить? Я его за руку, и в дом. Отмыла, одела, накормила и повела знакомить с малышами. — Вот, — говорю, — ваш старший брат Ваня. Слушайтесь его во всём и любите его. И началась у меня с приходом Вани другая жизнь. Он мне как награда от Бога был. Взял Ваня на себя заботу о малышах, и так у него складно всё получалось: и умоет, и накормит, и спать уложит, да и сказку почитает. А осенью, когда я хотела оформить его в пятый класс, он воспротивился, решил заниматься самостоятельно, сказал: — В школу пойду, когда подрастут младшие. Пошла я к директору школы, всё рассказала, и он согласился попробовать. И Ваня справился. Война закончилась. Я запрос о Фёдоре несколько раз посылала, ответ был один: пропал без вести. И вот однажды получаю письмо из какого-то госпиталя, расположенного под Москвой: “Здравствуй, Лиза! Пишет незнакомая тебе Дуся. Твой муж был доставлен в наш госпиталь в плохом состоянии: ему сделали две операции и отняли руку и ногу. Придя в себя, он заявил, что у него нет ни родственников, ни жены, а два сына погибли на войне. Но когда я его переодевала, то нашла у него в гимнастёрке зашитую молитву и адрес города, где он жил с женой Лизой. Так вот, — писала Дуся, — если ты ещё помнишь и ждёшь своего мужа, то приезжай, если не ждёшь, или замуж вышла, не езди и не пиши”. Как же я обрадовалась, хоть и обидно мне было, что Фёдор усомнился во мне. Прочитала я письмо Ване. Он сразу сказал: — Поезжай, мама, ни о чём не беспокойся. Поехала я к мужу… Ну, как встретились? Плакали оба, а когда рассказала ему о новых детях, обрадовался. Я всю обратную дорогу о них говорила, а больше всего о Ванюше. Когда зашли в дом, вся малышня облепила его: — Папа, папа приехал! — хором кричали. Всех перецеловал Фёдор, а потом подошёл к Ване, обнял его со слезами и сказал: — Спасибо, сын, спасибо за всё. Ну, стали жить. Ваня с отличием закончил школу, пошёл работать на стройку, где когда-то начинал Фёдор, и одновременно поступил на заочное отделение в Московский строительный институт. Окончив его, женился на Кате. Двойняшки Маша и Настя вышли замуж за военных и уехали. А через пару лет женился и Пётр. И все дети своих дочек называли Лизами — в честь бабушки. Автор истории: Борис Ганаго

Сашка крикнул:  "Христос Воскрес!"

Сашка крикнул: "Христос Воскрес!"

20 лет назад всю страну облетели слова Саши Погребова из Беслана, которые он крикнул чеченскому бандиту в лицо: "Христос Воскрес!" и первым выпрыгнул в окно осаждённой боевиками школы. Он вывел почти сотню ребятишек.Потрясению взрослых людей не было предела, когда среди взрывов и выстрелов той страшной бойни, из разбитого окна выскочил окровавленный мальчишка, а за ним вдруг повалили девочки в разодранных окровавленных, грязных платьях, малыши в трусиках, все в крови, своей и чужой, в пыли и пороховой гари. Там, откуда бежали дети, рвалось и ухало, свистели пули. Боевики не ожидали такого поступка от запуганных насмерть детей, которые, до сих пор, беспрекословно, все сидели по углам, сбившись в хаотичные кучки , трясясь от страха. И вдруг, рванули, как по команде, за одним пацаном! На счастье, в переулке дежурила "Скорая", на которую бежавшие дети налетели. Сашку подхватили на руки, он стал первым пациентом у врачей в этом кошмарном дне. Дети бежали один за другим, мужчины бросались к своим автомобилям - везти детей в больницы. А Сашка лежал лицом вниз на носилках и еле слышно, дрожавшим голосом, рассказывал врачам, время от времени переводя дыхание и глотая слёзы, что с ним произошло: - Боевики над нами издевались....били нас...пинали берцами. Воды не было, и мы все пили мочу. Мы все раздетые сидели, они разрывали на нас одежду, даже на девочках, и один террорист увидел у меня крестик на шее. ... Он начал тыкать стволом автомата в мою грудь и потребовал: "Молись перед смертью своему Богу, неверный!". И сорвал крестик с шеи. Мне было очень страшно! Я не хотел умирать! Я не знал как молиться! Про Бога я знал только два слова. И я закричал: "Христос Воскрес!" И бросился в открытое окно...не знаю как это получилось. Позже, мама одной из спасшихся девочек говорила репортёрам, что её дочь в числе сотни других побежала за этим смелым мальчиком, сама не знает, почему....какая то Сила подняла с пола и толкала к окну. Услышала этот истошный крик:"Христос Воскрес!" и побежала...... Многие остались там...а она побежала.... Диана изрезала все свои ступни битым стеклом, как все бежавшие дети. Но жива! Жива! Не зря она, мама, молилась под стенами школьного здания всё время, пока дочь с другими детками была в заложниках.. Мать свято верит, что Диану спас Бог! Два слова:"Христос Воскрес!", выкрикнутые в отчаянии одним мальчиком, спасли в тот день сотню жизней. Господь умеет спасать тех, кто понадеялся на Него всем своим сердцем!..

💝 Помогите шестерёнкам проекта крутиться!

Ваша финансовая поддержка — масло для технической части (серверы, хостинг, домены).
Без смазки даже самый лучший механизм заклинит 🔧

Чудо с маленьким пианистом

Чудо с маленьким пианистом

Чудо произошло со мной в 2001 году. Когда я учился в пятом классе музыкальной школы, я уже понимал, что хочу стать пианистом, связать свою жизнь с музыкой. Это было единственное дело, которым я занимался. В школе мне все, вроде бы, было интересно, но основное время я уделял музыке. Однажды в Феодосии, где мы гостили у бабушки, я пошел гулять с друзьями. Хлопнул дверью и начал спускаться по лестнице. Спустился на один пролет – поворачиваю голову и вижу на стене красные капли. И тут в мозгу у меня срабатывает, что вроде бы ничего не было такого, а откуда появилась кровь? Тут мой взгляд падает на левую руку, и я вижу, что у меня обрублены первые фаланги третьего и четвертого пальцев. И в тот же момент стала болеть рука. Видимо, был какой-то болевой шок. Я сразу начал звонить в дверь соседям, маме. Приехала скорая помощь. Меня прооперировали. Многие пишут, что была ампутация, и пальцы пришили. Нет, в том-то и дело, что не пришивали. Железный дверной замок полностью размозжил фаланги. Их даже негде было искать. Были обрубки, которые просто зашили. Мама постоянно спрашивала врачей, как сын будет играть на фортепиано без фаланг. Может, протезы какие нужны. Врач говорит: «Я сделал то, что от меня требовалось, зашил и все. Ну, ходите на перевязку». Так как я пианист, и всю жизнь хотел заниматься музыкой, для меня это было ужасно. Когда это все случилось, первая моя мысль была: «А как я буду играть на фортепиано?» Но моя семья была верующей. Мама ходила в церковь, и в той церкви, где меня крестили, одна знакомая женщина сказала, что можно попросить святого Луку о помощи, чтобы боли поменьше было, заживление шло побыстрее. Его мощи находятся в Симферополе – недалеко от Феодосии, и мы поехали туда. Я приложился к мощам. А мама приложила к моей руке иконочку святителя Луки, чтобы уменьшить мои страдания, купила святое масло и мазала им мои пальцы. Я своей детской молитвой молился: «Святой Лука, я не знаю, что ты там будешь делать, но я хочу играть на фортепиано, и все!». Я был у мощей один раз. 120 километров – не наездишься особо. Процесс заживления шел быстро. Примерно на третьей перевязке врач сказал маме: «Я не знаю, почему, но у него начинает расти кость, появляться ноготь. Я не могу понять, что это такое. Если бы ногтевая фаланга осталась, ноготь мог бы вырасти, но кость никак не может расти». Каково же было его удивление, когда на протяжении трех недель у меня полностью восстановились пальцы! Они выросли заново, причем, без всякого изъяна! Мама рассказала врачу о святителе Луке, но врач был в недоумении, так как был неверующим. Меньше чем через год после операции на фортепианном конкурсе «Североморские затеи» я занял II место. Мама поехала в Свято-Троицкий женский монастырь Симферополя и заказала благодарственный молебен у мощей Святителя Луки. Назар Стадниченко, пианист

Звонок с того света

Звонок с того света

Маленький мальчик позвонил мне и просил спасти его умирающую маму. Её спасли, но, как выяснилось позже, мальчик Максимка, звонивший мне, месяц назад был ... похоронен... Я врач. За годы работы в моей практике случались самые разные истории. Были и грустные, и радостные, и курьезные. Но одна из них, пожалуй, самая удивительная, мне особенно запомнилась. История эта произошла на заре моей карьеры, в начале 1980-х годов. Я тогда только окончил медицинский институт и по распределению попал в поселковую поликлинику. Я ожидал увидеть обшарпанное ветхое здание, а оказался в новом, только что построенном медицинском учреждении. Коллектив встретил меня очень благодушно. Я был счастлив! Ничего примечательного за первую неделю работы не было, хотя пациентов приходилось принимать до самой ночи. В пятницу я решил прийти на работу раньше обычного. Хотел спокойно привести в порядок бумаги, пока меня никто не отвлекает. До начала приема был еще целый час, поэтому медсестра Марина еще не пришла. Но, как только я приступил к своим делам, неожиданно зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал звонкий мальчишеский голос: - Павел Васильевич! Моей маме плохо! Рабочая улица, дом 11. Приходите скорее! - Что с твоей мамой? - спросил я. - Она умирает! - ответил мальчишка, но несколько тише. - Почему умирает? Что с ней произошло? Вызови скорую помощь! - заволновался я. - Дома никого нет, только я. А сестренка еще не пришла, - ответил мальчик еле слышно. В этот момент связь оборвалась. Я наскоро надел халат и поспешил по адресу, который назвал мальчишка. Через 15 минут я уже был на месте. Дверь дома оказалась приоткрытой. Я громко спросил: - Врача вызывали? Однако ответа не дождался. Я прошел вглубь и в комнате увидел женщину. Она лежала поперек кровати, а ее голова чуть свисала вниз. Мертвенно-бледное лицо было скрыто под спутанными темными волосами. Я взял ее за руку, кожа была очень холодной, но все же я почувствовал слабое пульсирование. На полу валялся пустой пузырек из-под таблеток. Все указывало на то, что женщина приняла смертельно опасную дозу лекарства. Да, иметь дело с самоубийцами мне еще не приходилось. Счет шел на секунды. На тумбочке в углу я увидел телефон и вызвал неотложку. Ожидая бригаду, я как мог оказал первую помощь. Скорая приехала довольно быстро. Я сказал врачам, что женщина не рассчитала дозу лекарства, вовремя это поняла и успела позвонить мне. Я это сделал для того, чтобы ее не отправили в психиатрическую больницу и не поставили на учет - с самоубийцами тогда разговор был короткий. Когда женщину на носилках выносили из дома, толпа любопытных соседей уже собралась у машины. - Доктор, что с ней? - спросила бабулька, - неужто померла? - Поправится! - сказал я уверенно. Старушка вздохнула: - Не иначе как это ее Максимка к себе зовет. Сынок у нее утонул. Скоро месяц будет, как схоронили. - Но ведь у нее остались еще дети. Мальчик и девочка, - ответил я. Бабушка покачала головой: - Да нет у нее больше деточек, он один был. Вот это новости. Кто же мне тогда звонил? О какой сестренке говорил мальчуган? Времени на раздумья у меня не было, и я поспешил в поликлинику, ведь через пять минут начинался прием. Марина всплеснула руками: - Павел Васильевич, где вы пропадаете? Я уже забеспокоилась, не случилось ли чего! Я рассказал ей странную историю, приключившуюся со мной этим утром. - Я знаю эту семью, - сказала Марина с грустью. - Женщину Лидия зовут, она очень хорошая. У них с мужем деток долго не было. А когда Максимку родили, то пылинки с него сдували. И за что им такое горе, единственного ребенка потерять? - голос медсестры дрогнул. Потом Марина задумчиво посмотрела на меня и спросила: - Я вот только одного понять не могу. Как это вам могли позвонить, если нашу поликлинику еще к телефонному узлу не подключили? - Как это не подключили? - в недоумении уставился я на Марину, - вот же телефон. Медсестра подняла аппарат, и только тогда я заметил, что у него не было ни единого провода. Я был растерян. Выходит, на неработающий телефон мне позвонил погибший мальчик? Мне что, самому пора к врачу? Ведь все это, мягко говоря, странно. Но ведь звонок был, я лично разговаривал с мальчуганом! Весь день я провел в раздумьях, а после работы отправился в больницу, чтобы справиться о здоровье Лидии. Женщине стало лучше, она пришла в себя, и мне даже позволили ее навестить. Вместе с ней в палате находился ее муж. - Доктор, спасибо вам огромное! - сказал мужчина, - если бы не вы, моей Лидочки уже не было, - он крепко пожал мою руку. А женщина безразлично и отстраненно смотрела в окно. - Как вы оказались у нас дома? - тихо спросила она меня безжизненным голосом. Я рассказал о необычном звонке. По ее бледной щеке покатилась слеза: - Это Максимка меня спас. Я взял женщину за руку: - Послушайте, ваш сын хочет, чтобы вы жили! Иначе он не вызвал бы меня! Боритесь ради памяти своего мальчика! Возможно, у вас еще будут дети, ведь он говорил мне о сестренке, которая еще не пришла. Но женщина лишь замотала головой: - Нет, врачи сказали, что детей у меня теперь никогда не будет. Лидия отвернулась и заплакала. Я вышел из палаты, сам едва не плача. Больше я Лидию не навещал, потому как мне показалось, что она не очень-то рада меня видеть. Но эта печальная история еще долгое время не покидала моих мыслей. Я отчего-то проникся к этим людям. Позже я узнал, что Лида с мужем куда-то переехали. Прошло лет пять. Однажды зимой во время приема в кабинет постучали. - Да-да, - ответил я и, к своему удивлению, увидел в дверях Лидию и ее мужа. Женщина выглядела совсем не так, как во время нашей последней встречи. Она заметно похорошела, на ее лице сияла улыбка. Одной рукой Лида поглаживала живот, а другой крепко держала девочку лет пяти. - Познакомьтесь, доктор. Это наша доченька, Оля. Девочка спряталась за Лидину юбку. Глаза женщины светились от счастья. Она пришла поблагодарить меня за то, что я спас ей жизнь. - Если бы не вы, я бы не была такой счастливой, как теперь. Ваши слова попали мне в самое сердце, и, когда я выписалась, мы с мужем поехали в детский дом. Оленька стояла на крылечке, словно бы ждала нас. В тот момент я поняла, почему Максимка не позволил мне умереть. Ну а потом произошло чудо, - Лида кивнула на живот. С той поры прошло много лет, но до сих пор я часто думаю о мальчике, который каким-то мистическим образом связался со мной с того света. Я задаюсь вопросом: почему в помощники он выбрал именно меня? Павел Ильин

Чудо в одной семье

Чудо в одной семье

– Тетя Лена, – окликнул меня нежный голосок. Я обернулась. Меня догоняла какая-то девушка. – Вы что, меня не узнаете? Я присмотрелась. – Дашка? Да. Это была Дашка. Ну надо же! Сколько ей сейчас? Пятнадцать, наверное... Я, и правда, с трудом узнавала в этой рыжеволосой длинноногой красавице ту нелепую, угловатую девчонку, которой она была еще года два назад. Когда я в последний раз ее видела. Помню, она жаловалась, что в классе ее дразнили «Жабынёй». – Вы давно приехали, теть Лен? – Позавчера... Всё это происходило в маленьком украинском городке, где живет моя свекровь и куда я приезжаю каждое лето... – А к нам зайдете с девчонками? Родители будут очень рады. – Конечно, зайду. Папе с мамой привет передавай... Девушка радостно махнула мне рукой и побежала дальше... А я смотрела ей вслед, такой счастливой, солнечной и прекрасной, и вспоминала ту давнюю историю... * * * Дашка... Ее родители, Вика с Димой, поженились еще в институте. Жили хорошо, дружно. Хотели детей. Но Господь не давал. Точнее, они Его и не просили. В Бога они тогда оба не верили. Они обошли всех возможных врачей: везде им сказали, что со здоровьем у них всё хорошо и в чем проблема – неизвестно. С Богом Вика всё же позже попыталась «наладить отношения». По совету знакомой баптистки начала ходить в местный молельный дом. И мужа агитировала, но он лишь посмеивался. Так они и жили... Шли годы. Им было уже за тридцать. Однажды, поехав по своим рабочим делам в Киев, Дмитрий зашел в Киево-Печерскую лавру. Даже не из любопытства (ничего интересного он там для себя не видел) – за компанию с коллегой. – Ты помолись, попроси старцев о детях, – настаивал тот. Дима лишь недоверчиво махал рукой. – Врачи ничего не смогли – ты думаешь, эти «кости» помогут? Но молебен заказал и свечку поставил – так, для приличия. И вдруг через месяц – беременность. Вика была уверена, что все это благодаря ее посещениям молельного дома. О печерских старцах она и слышать не хотела. А муж особо и не спорил. Он лишь удивлялся такому «совпадению». Родилась Дашка. Прекрасная, здоровая девочка. Дочку родители не крестили: Вика – потому что баптисты крестят во взрослом возрасте, а Дима – потому что считал это «поповскими выдумками». Он и сам был некрещеным. Но любили ее без памяти, пылинки сдували. С рук не спускали, как будто боялись потерять. И даже часто спорили, кто будет укачивать это их ненаглядное счастье. * * * А потом случилась беда. Было Дашке три года. Они с отцом подъехали на машине к магазину. Девочка неожиданно открыла дверь, выскочила на дорогу, и ее на полном ходу сбил проезжавший автомобиль. – Я ничего не помню – шок у меня был, – рассказывал Дима. – Люди потом говорили, что я держал ее на руках, всю окровавленную, умирающую, и выл как волк. А когда подъехала скорая, кинул ее врачу на руки, упал перед ним на колени и всё выл... Девочка была без сознания, но еще жива. Ее подключили к каким-то аппаратам, обвешали трубками и капельницами. Но врачи не давали Даше никаких шансов. Сказали честно, что это лишь искусственно оттянет неизбежный конец. Слишком серьезными были травмы. Диме разрешили находиться в реанимации, и он не отходил от кровати умирающей дочки. Не спал, не ел. Только плакал, прижавшись лицом к ее безжизненной ручке. Вика же в это время сама лежала в больнице. Сердце не выдержало. Там, в больнице, Дима встретил отца Анатолия, местного священника, который пришел кого-то причащать. – Я схватил его за руку и прямо закричал: «Ну где этот ваш Бог? Почему всякая сволочь живет, а моя дочь умирает?!?!» – рассказывал Дима. – А он так терпеливо начал меня расспрашивать, что случилось. Утешить как-то пытался... vk.com/pravoslavn_ist Узнав, что девочка некрещеная, отец Анатолий предложил крестить ее прямо там, в реанимации. – Я, хотя в Бога и не верил, – признавался Дмитрий, – но схватился за это как за последний шанс. Батюшка что-то говорил, я ничего не понимал. Но когда он водой на Дашку брызнул, смотрю – палец у нее шевельнулся. Подумал, показалось. А только отец Анатолий закончил, она глаза открыла, посмотрела на меня и прошептала: «Папа...» До сих пор мурашки по коже... Тут врачи сбежались, нас с отцом Анатолием вытолкали. А потом самый главный позвал меня и говорит: «Чудо! Мы были уверены, что она и в себя-то не придет». * * * Где-то через неделю отец Анатолий крестил у себя в храме Дмитрия с Викторией. Точнее, с женой делали что-то другое, она же была баптисткой. Узнав, что дочь пришла в себя, она сразу встала на ноги и «сбежала» из больницы. Я как раз зашла заказать записки, и батюшка меня с ними познакомил. Помню, Дима, двухметровый бугай, радовался как ребенок и всё повторял: «А Бог же есть, есть! Во я дурак! Какой дурак!» А Вика, бывшая баптистка, не признававшая икон, стояла на коленях перед образом Спасителя и что-то Ему шептала. Долго, то плача, то улыбаясь. А что – я не слышала... Но Даша еще была в реанимации. Поэтому отец Анатолий вместе с родителями и всеми прихожанами каждый день молился о выздоровлении девочки. Через месяц ее выписали. В инвалидной коляске. И врачи сказали, что и так уже случилось чудо. А будет ли она ходить – неизвестно. Тогда Дима с Викой взяли благословение у отца Анатолия и поехали в Киев. К тем самым преподобным печерским, которых Дмитрий назвал когда-то «костями». Неделю пробыли в столице, ходили на службы, молились... Исповедовались и причастились всей семьей. Потом вернулись в свой городок – и через месяц Дашка встала. Помню, Дима примчался на подворье с девочкой на руках. Вот-вот должна была начаться всенощная. И кричал, растирая по лицу счастливые слезы: «Люди! Отец Анатолий! Дашка пошла! Господи, спасибо тебе! Дочь, покажи!» И девочка, покачиваясь, неуверенно сделала несколько маленьких шажочков... И мы все тогда чуть не плакали... Да, с Дашей много занимались, но Дима с Викой уверены, что без помощи Божией и преподобных киево-печерских старцев этого бы не случилось... ... И вот Дашка выросла. Стала красавицей, умницей. В тот день она легко бежала куда-то, улыбалась ветру, жизни, мне... Ее золотые волосы искрились на солнце. А я смотрела на нее и думала о том чуде, которому я когда-то была свидетелем. И о том, как же милостив и всемогущ Господь! Автор истории: Елена Кучеренко.

Показано 1-9 из 29 рассказов (страница 1 из 4)