Видео-рассказы

Духовные истории и свидетельства, которые вдохновляют и поучают

Полтергейст.

Окончилась служба, выхожу я, как обычно, из алтаря. Одна знакомая прихожанка, опережая других, вцепляется в меня: - У моих знакомых появился полтергейст! Не могли бы Вы его изгнать? Обыденно так говорит, словно о самом заурядном деле. Не знаю, что и ответить прихожанке нашей. Валентина ее зовут. Бесов нам заповедано изгонять, но о «полтергейстах» ничего не сказано. Встречаться с таким явлением мне еще не приходилось, как быть, не знаю. — Наверное, квартиру освятить ваши знакомые хотят?— нашел выход из положения. — Ну, да!— просияла Валентина. Батюшка оказался догадливым. Машина нас уже ждала. Хитруля эта Валентина: «Можно ли?» А у самой машина уже за углом с шофером и разогретым мотором. Не заметил, как сели. Все мигом помчались. Словно выхватил кто из храма. Обычно после службы и за час до сторожки не дойдешь, не присядешь, ничего в рот не возьмешь, пока всех нуждающихся не выслушаешь, не благословишь. А тут и моргнуть не успел, только сизый дымок завивается сзади кучерявым хвостиком. Шофер оказался хозяином квартиры, Феликсом Арнольдовичем. Судя по его виду, был он из новых «крутых». Стал он мне рассказывать о своей необычной квартире. Полтергейст, который в ней появился, оказался шкодником с фантазией. Да никакой не полтергейст, а самый обыкновенный гаденыш, как я сразу стал называть по-русски, бес. Нет, он ничего не поджигал, стулья не ломал. Просто пугал хозяев. Только лягут они спать, как с кухни послышится разговор. Женский голос и мужской. Сначала тихо говорят, потом все громче, и доходят до скандала. Кричат, ногами топают. И пока не выйдешь к ним — не утихнут. О чем говорят, нельзя разобрать. Говор свой, русский, но язык какой-то иностранный. Только отдельные слова слышны, да и то — матерные. Мат и есть самый настоящий бесовский язык. Напрасно филологи ищут его корни в языках разных народов. Так вот, сидят те бесы на кухне и говорят, ругаются на своем языке. А если подходят к ним по коридору, то женский голос: «Стой!» — приказывает! Когда первый раз такое услышали, так напугались, что прямо ночью бежать из квартиры хотели. — Это же бесы,— говорю водителю. — Что ж, вам виднее, это по вашей части. Разговор прервался. Видно было, что Феликс Арнольдович с таким определением не согласен, но в спор вступать не хочет. Кроме мата, понятно было из бесовского разговора, как называли они друг друга по имени. — Филли,— пронзительно кричала гадина. — Милли,— мужским голосом отвечал гад. Вот кто смущал наших деловых людей. Вот кто воспитывал их по своему образу и подобию и охотился на них. Феликс Арнольдович оказался одним из директоров очень известной фирмы. Так что не будем ее упоминать здесь. Жили гады в квартире больше года. То пропадали, то внезапно появлялись вновь. Осмелели и привыкли к хозяевам, шумели и при гостях. Однажды, когда гости сидели за столом, под дверями кто-то явственно стал чесаться, словно пес шелудивый. —Собачку завели?— спросила Майя — молодая эффектная секретарша их фирмы. Одевалась она, как фотомодель. Все замерли. Дверь комнаты приоткрылась, и из коридора пахнуло запахом хлева. Хозяйка (ее звали Алиса Марковна, потом мы с ней познакомились) взяла на себя смелость объяснить гостям, что это такое. Слово «полтергейст» звучало очень прилично. Гости с удовольствием приняли игру в Филли и Милли. Выйти к ним решилась та самая фотомодель. Перед тем как выйти в коридор, она игриво оглянулась на шефа. Немного погодя, вернулась. С того дня положил шеф на секретаршу глаз, то есть зашла в него блудная страсть. Да и сама фотомодель изменилась. Словно колдовскими чарами облили ее. Стала привораживать к фирме выгодных клиентов, за полгода удесятерился оборот. Майя получила от шефа в подарок новую квартиру и машину. Квартира стала популярной. Шеф частенько заглядывал сюда, и не один, а с друзьями-клиентами. Филли и Милли, как правило, не подводили. У них даже о делах что-то спрашивали иногда, но слушались гады только Майю. И стала фирма процветать. А Майя стала незаурядным орудием гаденышей. Квартира, которую мне предстояло освятить, оказалась богатой. Не квартира — антикварный магазин. Оставив в сторону всякую дипломатию, спросил: — Хотите избавиться от своих бесов? Хозяйка квартиры, женщина средних лет, встретила меня, обвешанная брильянтами, как елка. На мой вопрос вспыхнула она всеми своими блестками и как крикнет: — Нет, это не бесы!!! — Ну, тогда и говорить не о чем. Алиса Марковна покраснела, наверное, впервые после начала перестройки. Краснеть было некогда, надо было хапать да хапать. — Извините, отец А., за резкость, я прошу вас освятить квартиру, мы недавно сделали ремонт,— быстро отчеканила она. — Бог простит, а вы меня простите,— отвечаю с поклоном. И продолжаю их испытывать дальше. — В чине освящения содержатся заклинательные молитвы, для всякой нечистой силы отгнательные. При освящении дома мы просим Самого Спасителя войти в наш дом и жить с нами, как вошел Он под сень Закхея мытаря. Если вы не хотите этого, не стоит и начинать. Алиса Марковна позвала на помощь мужа. —Так быстро! Все готово?— воскликнул он, не разобравшись, что к чему,— больше не будет Милли кусаться теперь? По лицу Алисы я понял, что он сказал больше, чем было нужно. Ее рука была забинтована. На днях она пошла на кухню — пренебрегла Миллиным «Стой!», и когда открывала дверь — почувствовала сильнейшую боль в указательном пальце на правой руке. Он был прокушен до кости, и даже следы виднелись от двух тонких клыков... — Да, вот такие дела, Милли ревнует к Майе и ко всем бабам,— не унимался хозяин. Меня он совсем не стеснялся. От него так и несло цинизмом. Я хорошо представлял себе его шикарный офис, с круглосуточной охраной, хотя никогда там не бывал. Каждый день к ним приносят письма из бедствующих приходов и обителей. За свойски-похабным тоном Феликса читался приблизительно такой подтекст: —Если б я захотел, я бы этому отцу весь храм облезлый вызолотил изнутри и снаружи. Но пусть он мне послужит сначала, пусть поклонится мне, а потом уж... покуражившись... и видно будет. Да, храм мой тогда был в плачевном виде. Руины, а не храм. Итак, бес не только прельщал и пугал, но теперь уже покушался на живую плоть, которой сам был лишен. Это был серьезный знак. Какую власть он взял! Это был знак не только им, но и мне, всем нам — христианам православным. Еще немного времени пройдет — и воплотится сын беззакония, настолько полно люди предались в его волю. Феликс и Алиса, конечно, понимали, кого они в моем лице призывали на помощь. Они сами себя обманывали, когда объясняли аномалии в своей квартире стертым современным сленгом «полтергейст». Алиса быстро взяла себя в руки, все-таки это была деловая, коммерческая женщина: «Злых духов нам не надо,—как бы подвела она мирные условия,—если это злое — пусть уходит». Я всегда поражаюсь практичности новых русских людей. Уважаю их за деловитость. Хотя и служат они не Богу, а маммоне, но если обратить их, они свою практичность природную, разумность принесут и в служение Богу. Именно меня, православного батюшку, пригласили они. Только на первый взгляд, они казались невеждами в религии. На самом деле, интуитивно чувствовали, за кем стоит реальная сила. Силу они и призывали. И искали самого эффективного средства. Поэтому и привезли они к себе домой православного священника. Вопрос только в том, что перевесит: разумность, в которой скрыт образ Божий, или ненасытная жадность князя мира сего. Разумность диктовала умеренность, следование правилам жизни, подталкивала к традициям — храму, добродетели. В этом была их жизнь, их будущее. Жадность звала на риск, на обман, потакала самым необузданным страстям, льстила самолюбию. Это была их смерть. —Что ж, такой богатый дом, а иконочки не найдется,— заметил я. Иконы нашлись. Не простые, а XVI века, строгановского письма. Что ж, перекрестился, похвалил иконы, да начал готовиться к освящению. Кадило возжигаю, облачаюсь. — Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно и во веки веков! — А-а-аминь,— откликнулась Валентина. И тут же в коридоре как завизжит кто-то, словно ошпаренный. Да, такой визг не могло бы издать ни одно существо мира. Это был голос самого ада — противника твари и Творца. Помолчали мы, пока брезгливость не прошла, и продолжили петь потихонечку, устремив мысли к Богу. А гаденыши так и визжали, пока мы молились. Пели тихо, голоса не повышали. Хозяев квартиры было жалко. Заложить душу дьяволу... Начал я помазывать стены елеем, кропить кругом святой водой, и при каждом кроплении — визги, да на два голоса. Смотрю — и Алиса, и Феликс — оба в обморочном состоянии. Я и их окропил. Вздрогнули они от святой воды, что-то рвалось из них. Но люди оказались «крепкими», сдержались. Далеки они были от покаяния. С молитвой, с кадилом, со святой водичкой прошли по всей квартире, и к двери. Никто не провожал... И побрели мы с Валентиной к метро. У каждого дела нужно видеть конец, чтобы понять его смысл. Бесы из квартиры с того дня ушли. Стало тихо. А через год Валентина принесла весть: Феликса Арнольдовича застрелили в подъезде, Майя разбилась на новой машине, Алиса в сумасшедшем доме, всем известная фирма обанкротилась. Жадность все же победила, а как жалко. В их собственной квартире Господь явил великое чудо. Он выгнал бесов, готовых вцепиться в глотки. И как долготерпелив Господь! Сколько времени им было дано, чтобы образумиться, — целый год! Но они даже не улучили минуточку, чтобы прийти ко мне в храм, поблагодарить Бога, внести, может быть, свою лепту. Бесы ушли из квартиры, но нашли их души. Коммерсанты не захотели расставаться с гадством — и расстались со всем, что у них было. Даже с собственной жизнью. Записал Л. Алабин, газета «Православная Москва»

1 просмотров • 3 месяца назад

За пределами логики

Воскрешение мальчика

Эта история произошла с замечательным пастырем начала 19 века современником преподобного Серафима Саровского скромным сельским священником села Бортсурман, Симбирской губернии, отцом Алексеем Гневушевым. Рассказ-свидетельство Оптинского иеромонаха Памвы: "Умер однажды в приходе о. Алексея мальчик лет шести. Был этот мальчик при жизни особенный, и благодать Божия почивала на нем. Он точно родился ангелом, так все его и считали за ангела. Куда бы он ни приходил, везде приносил с собою мир. Прибежит он в какую-нибудь избу, где идет сильная драка или ссора, и стоит, молча, на пороге, и слова никому не скажет… Только из лучистых глаз его точно свет небесный так и искрится во все стороны. И как увидят его, так мигом все и стихают. А как стихнет все, он и улыбнется, вспорхнет и побежит к другому куда-нибудь. И заметили люди, что неспроста он бегает и не наугад, а является туда, где шли споры, да драки; заметили и то, что стоило мальчику показаться, как водворялся мир. Вот и прозвали его ангелом. Он и точно был похож на ангела. Золотые кудри свисали ему на плечи, глаза были большие синие, как улыбнется, так и засияет. Родители его, простые крестьяне, души в нем не чаяли да и все в селe страшно любили его, даже больше своих детей: все заботились о нем, и каждый считал его как бы своим сыном. Но вот случилось в селе какое-то большое торжество. По сему случаю перепились мужики, и пошел разгул по всему селу, и продолжался он чуть ли не целую неделю, и кончился он, как это часто бывает, всеобщим побоищем. А мальчик в это время тяжко заболел и через несколько дней умер. Когда эта весть разнеслась по селу, тут только протрезвились мужики, и поднялся такой вопль, что хмеля как бы не было. Все винили себя в смерти мальчика и считали ее наказанием за свое окаянное непотребство. Бабы выли и причитали, и все село, окружив избу родителей мальчика, каялось перед Богом за свое прегрешение. А мальчик, точно живой, лежал в гробу, и на устах его светилась улыбка, и была как бы немым укором мужикам. Как посмотрят на него, так и выходят из избы, кто с рыданием, а кто с тяжким вздохом, повесив голову. И целую неделю не хоронили его, пока не показались уже признаки разложения и на руках не появились зеленые пятна. Тогда принесли гробик в церковь, и началось отпевание, которое совершал о. Алексей Гневушев. От слез и рыданий едва мог священник служить, а певчие петь. Только к пяти часам можно было подходить к последнему целованию. Что творилось в церкви - передать невозможно. Каждый обвинял себя в смерти мальчика, а на тех, кто пьянствовал, да дрался - жалко было смотреть. Всем известно, что, когда русский человек совершит какой-либо грех, да одумается, то и кается он так же глубоко и искренне, как тяжко было прегрешение. О. Алексей стоял в алтаре пред престолом Господа с высоко поднятыми руками к небу и с величайшим дерзновением взывал к Богу громко на весь храм: "Боже мой, Боже мой, Ты видишь, что нет у меня сил дать отроку сему последнего целования. Не попусти же меня, старца, ради Твоего иерея, уйти из храма сего посрамленным, да не посмеется надо мною, служителем Твоим, враг рода человеческого, что я, по немощи своей, прервал требу сию… Но не по силам она мне…. Внемли стенанию и плачу раскаявшегося народа Твоего, внемли страданиям родительского сердца, внемли моему старческому иерейскому прошению… Не отнимай от нас отрока Своего, Тобою нам данного во исправление, для вразумления, для прославления Имени Твоего Святого… Не Ты ли, Господи, сказал, что дашь нам все, о чем мы с верою будем просить Тебя. Не Ты ли, Милосердный, сказал нам: просите, и дастся вам… О, Боже, Праведный, в храме сем нет никого, кто бы смог подойти к отроку сему с целованием последним… Нет этих сил и у меня, старца… Боже наш, помилуй нас, услыши нас, Господь наш и Бог наш". И вдруг в алтаре все стихло… Несколько мгновений спустя священник упал на колени перед престолом с громким воплем: "Так, Господи, так, но воскреси же отрока сего, ибо Ты все можешь, Ты наш Господь и Вседержитель… по смирению своему, а не по гордости дерзаю". И, как в страшную грозу, за ослепительной молнией раздается удар грома, так в ответ на вопль поверженного перед престолом Божиим старца раздался пронзительный крик из церкви… Оглянувшись, священник увидел, что мальчик сидел в гробу, оглядываясь по сторонам. Как увидел священник, что мальчик сидит в гробу, так он опять упал на колени перед престолом и, тихо плача, стал благодарить Бога за чудо, а потом, опираясь на руку диакона, молча подошел к гробу; а возле что творилось, и передать невозможно - целое столпотворение. Насилу протискался священник ко гробу, взял мальчика на руки, отнес в алтарь и, опустившись на колени, посадил его на стул, да так, стоя на коленях, и причастил его Святых Тайн, ибо от потрясения не мог уже стоять на ногах; а затем передал воскресшего отрока родителям, которые и унесли его домой. А священник не только не ушел из храма, а, сидя на стуле в середине храма, отслужил молебен Спасителю и прочитал акафист Божией Матери. От крайнего потрясения и волнения о. Алексей не мог уже ни стоять, ни выйти из храма. Так на этом же стуле его и принесли домой и уложили в постель, где он с неделю пролежал. После этого чуда батюшка прожил еще три года. А мальчик, после своего чудесного исцеления, прожил еще шесть лет и умер на двенадцатом году…". Едва ли Оптинский старец мог «выдумать» подобную историю, тем более, что про воскрешение мальчика отцом Алексием сообщают и иные источники. Здесь мы встречаемся с самым подлинным воскрешением, пусть редким, исключительно редким, но действительным событием. Из воспоминаний бывшего обер-прокурора Святейшего Синода князя Жевахова. Святой Праведный Алексий Бортсурманский родился в семье священника. Закончил Нижегородскую Духовную семинарию, в 22 года вступил в брак. Отправлен служить диаконом в храм Успения Пресвятой Богородицы с. Бортсурманы, через 13 лет рукоположен в священники. Первое время своего служения не отличался особенной строгостью жизни. Но жизнь его круто изменилась после одного случая. Однажды ночью его, как священника, позвали напутствовать умирающего в соседнюю деревню. Алексий рассердился, выгнал пришедшего за ним и лёг спать. Но позже, мучимый совестью, решил поехать. Войдя в дом, он увидел уже умершего крестьянина, рядом с которым стоял ангел со Святою Чашею в руках. Это видение сильно потрясло Алексия. Он упал на колени и всю ночь молился. С того дня отец Алексий всего себя посвятил служению Богу и людям, повёл праведную и подвижническую жизнь. Каждый день совершал Литургию. По возможности исполнял монашеское келейное правило и устав. Алексий принимал приходивших к нему людей, тайно помогал неимущим попавшим в беду. Относился к людям с такой кротостью и любовью, что невольно привлекал к себе сердца и глубоко действовал на слушателей. Очень строг он был только с колдунами и ворожеями; их он даже не впускал к себе и приказывал передавать им, что примет их только, когда они покаются перед Богом и бросят своё бесовское занятие. Помимо самих колдунов, он строго порицал и тех, кто к ним обращался. За свою праведную и подвижническую жизнь Алексий получил от Бога дары исцеления и прозорливости, сподобился многих Божественных откровений. Во время Отечественной войны 1812 года, молясь за Литургией о даровании от Господа победы России, увидел ангела, сообщившего, что силы небесные уже двинулись на помощь, и враг будет сокрушён. Последние годы жил в малой келье, специально построенной для него под одной крышей с его домом. Здесь он предался аскетическим и молитвенным подвигам. Носил власяницу (грубая одежда из волоса верблюда), спал на жёстком войлоке, пищу принимал раз в день, мясо не ел, строго соблюдал установленные посты. Слава его как Великого молитвенника и Чудотворца распространилась далеко за пределы его округа. Когда к преподобному Серафиму Саровскому приходили люди из местности, где жил Алексий, преподобный отправлял их обратно, уверяя, что у них есть свой усердный молитвенник. "Сей человек своими молитвами подобен свече, возжженной пред престолом Божиим. Вот труженик, который, не имея обетов монашеских, стоит выше многих монахов. Он как звезда горит на христианском горизонте", - говорил преподобный Серафим об Алексии. После смерти жители окрестностей чтили его могилу, служили панихиды по Алексию. После них многие просившие исцеления избавлялись от своих недугов. Был также обычай брать землю с его могилы и принимать её с водой в случае тяжёлой болезни. В октябре 1913 года в Бортсурманах комиссия из Нижегородской духовной консистории расследовала устные и печатные сообщения о чудесах по молитвам к Алексию. Чудеса подтвердились, но начавшаяся революция и гонения на Русскую Церковь не позволили довести процедуру канонизации до логического завершения. В советское время власти многократно пытались разорить могилу. Но народное почитание Святого и очевидность чудес помешали им это сделать. Алексий Бортсурманский был канонизирован в 2000 году, мощи перенесены в церковь Успения Пресвятой Богородицы села Бортсурманы.

1 просмотров • 3 месяца назад

За пределами логики

алкоголь внутренняя сила вразумление дети доброе слово животные за пределами логики истории из жизни кротость мама молитва моя половинка Папа покаяние семья сострадание сын христианская любовь чудеса

Бабушка и внучка.

Хочу поведать вам, уважаемые читатели, одну довольно необычную историю. Историю из жизни одного парня, который, считая, что жизнь кончается, даже не подразумевал, что она только начинается! Четыре года назад я развелся с женой. А точнее она развелась со мной. А всё потому, что мне диагностировали мужское бесплодие. Долгое и дорогое лечение не помогло, поэтому жена со словами: «Зачем мне нужен дефективный мужик!», ушла к другому, а я остался один на один со своим горем. Если вы думаете, что дети нужнее женщинам нежели мужчинам, то вы глубоко заблуждаетесь. На работе взял недельный отпуск за свой счёт и дома пил три дня. Человек я мало и редко пьющий, а тут на меня такая тоска навалилась, что иного лекарства, как водка, я не придумал. Родители и сестра помогли мне не впасть в пучину алкогольного забвения, привели в порядок, приободрили, а сестра провела пару воодушевляющих бесед (она по образованию психолог). На удивление я быстро собрался духом и телом, вышел на работу и, погрузившись с головой в дела нашей конторы, начал постепенно забывать предательство жены и столь печальную участь никогда не иметь своих детей. Возвращался как-то в один декабрьский вечер с посиделок с друзьями в снятом нами загородном коттедже. Так как я с выпивкой завязал наглухо, то мне довольно быстро стало скучно с моими всё более пьянеющими друзьями. Распрощался, прыгнул в машину и поехал домой. Начинался снежок, который, по словам синоптиков, обещал перерасти в метель, поэтому ехал я не быстро. Машин мало на дороге, трасса практически пуста. До города оставалось километров 30. Тут я увидел, как по обочине дороги идет бабушка и тянет за собой двухколёсную тележку, на которой лежала довольно увесистая сумка, а рядом с бабулей еле волочила ноги совсем маленькая девчушка, на вид лет 6-7. Я, включив правый поворот, остановился рядом с ними. — Бабушка, Вы чего это в такую погоду — то прогулки устроили? Да еще маленькую с собой взяли? — Ой, сынок, я это... дура я старая, вот! Поплелась к черту на рога, думала автобусы ходят, ан нет, окаянные! Тудой-то доехали, а обратно своими ногами приходится! Катюшку то жалко, устала, бедненькая. Я вышел из машины и открыл заднюю пассажирскую дверь. — Садитесь, довезу, а то, не ровен час, замерзнете тут. — Ой спасибо, милок! Спасибо, добрый человек! — запричитала бабуля, — Катюш, скажи дяде «Спасибо». — Пасиба, — скромно произнесла девчушка. Усадил я на сиденье малышку, потом бабушке помог забраться. Машина-то у меня не маленькая. А тележку с сумкой обустроил в багажнике. Кстати, сумка была очень даже нелёгкая! Гантели, что ли, бабуля там везёт? Сел за руль и медленно поехал дальше, порой глядя в зеркало заднего вида и наблюдая, как бабушка снимает с внучки пальтишко, шапку и ботинки. — Бабуль! — Да, сынок? — А ехать-то куда? — с улыбкой произнёс я. — Ой! Точно, не сказала тебе ведь куды надо! До Филипповки, милок, однако, до неё родимой! Ничего себе! До Филипповки! От того места, где я подобрал своих попутчиков до указанной деревни кэмэ 15 будет точно! И как это бабушка с девчонкой и сумкой такой путь хотела преодолеть? По морозу и темени-то! Снова глянул в зеркало: бабуля отогревала ноги внучки, а девчушка уже в обнимку сидела с плюшевым белым ушастым зайцем, которого я нашел рядом с мусоркой пару месяцев назад почти нового только с надорванным ухом и лапой; зашил, постирал и с тех пор он со мной ездит. — Катюш, нравится зайка? — спросил я. Катя утвердительно и быстро закачала головой, отчего косички и банты смешно затряслись. — Катенька, оставь зайку. Может, эта зайка принадлежит дочке этого дяди? — Да что Вы! У меня детей нет... и уже не будет никогда... — Почему? — удивилась бабушка. — Почему? — повторила Катя и посмотрела удивленными большими голубыми глазами прямо в зеркало, в которое я посматривал. — Да это долгая история... — произнес я и выехал на дорогу, ведущую к деревне. Дорога была не ахти, машину начало потряхивать, отчего девочка испуганно ойкнула и ещё крепче обняла плюшевого зайца. Бабушка опередила мой вопрос. — Она побаивается на машинах ездить, был случай нехороший просто, но это не важно. Так почему у тебя детей-то быть не может. — Врачи диагностировали бесплодие... — Ой, ой, ой! Беда! — запричитала старушка. — Да ничего страшного, я уже свыкся! — Да как же к такому свыкнуться можно! Без детишек ой как тяжко! — Согласен, а что делать-то? Жизнь продолжается! — Эт хорошо, что ты, сынок, духом не падаешь! А жёнка твоя чего? — А чего жёнка? Смотала удочки и к другому, мол, я дефективный. — Вот паскуда же! — произнесла бабуля, прикрыв уши внучке. Я заулыбался. — Бабушка, а кто такой фек-тив-ный? — по слогам произнесла девчушка. — Дефективный, Катя, значит бракованный, поломанный. — Ну спасибо Вам, бабушка, за тёплые слова, — беззлобно и с юморком ответил я. — Прости, сынок, не подумала. — Да ничего! На правду не обижаются. Вот уже едва уловимые огни деревни показались сквозь белую пелену густого снега. Бабушка сказала, где остановить. Остановился у ворот старого деревянного домишки. Открыл багажник, достал тележку с сумкой, заметил, что одно колёсико вот-вот отломается, пока бабушка одевала внучку, я произвел экспресс-ремонт тележки, благо, там нужно было только шпильку заменить. — Сынок, помоги старой спуститься! Я подошёл к двери, помог бабуле, потом взял на руки Катюшку и поставил на землю. — Катюшенька, зайку-то оставь, внучка. Он ведь дядин. Катя, явно не желая расставаться с плюшевым зверем, нехотя положили его на сидение. Я же взял зайца на руки и начал изображать с ним разговор. — Зайка, а ты хочешь у Кати остаться? А ты у Кати спросил: хочет ли она тебя взять? Ну зайка не будь эгоистом, спроси у Кати разрешение! — я изменил голос на тоненький писк, изображая голос зайки. — Катя, ты хочешь, что бы я был твой? Катюша энергично закивала, отчего шапка съехала на глаза. Я улыбнулся. — Ну всё, Катюш, теперь зайка твой! Я протянул игрушку девочке, та его схватила и обняла. — Пасиба, дядя! Ты доблый! Бабушка, а мы поможем дяде не быть фек-тив-ным? — Конечно, Катюш! Спасибо тебе, добрый человек, спасибо спаситель наш! — бабушка начала кланяться мне, а я так растерялся, что не знал, чего и говорить. — Не дал замёрзнуть-то, спас ты нас! — продолжала бабушка, в придачу осеняя меня крестом. — Ты нам с добротой, и мы тебя отблагодарим. Бабушка начала быстро рыться в недрах своей сумы. Я думал, будет деньги предлагать, и уже придумал пару фраз, чтобы их не брать, но бабушка достала обычный прозрачный пакет полный обычных разноцветных конфет — леденцов, и дала мне в благодарность. — Вот сынок тебе наша благодарность! А еще мы за тебя Богу молиться будем! И сам бы в храм сходил! Господь поможет, стоит лишь только постучаться к нему! И всё наладится скоро! Будет у тебя дом полон детского смеха и теплоты любви. — Ну лады, милок, мы пойдём уже! Будь счастлив! — И вам удачи! До свидания, Катюша! Катя помахала мне ручкой, и с бабушкой они пошли до калитки. Я сел в машину, развернулся и отправился домой. Через несколько дней, возвращаясь с работы, решил остановиться у храма, свечку поставить. В церкви я практически никогда не бывал. Не знал, что да как делать. Благо, перед храмом, увидев мое замешательство, меня встретила одна монахиня (что мне показалось странным, очень похожая, на бабушку, что я подвозил). Она подсказала как вести себя в храме. Также, показала мне икону Серафима Саровского, и посоветовала, излить перед ним все свои печали. Я так и сделал. Попросил у него помощи. Да так и остался стоять перед иконой. Оказалось, что была вечерняя служба, и я решил не уходить до ее окончания. (Забегая наперед скажу, что в будущем я намного чаще стал посещать Церковь. Как только позволяет робота). Через пару дней на работе я был приятно удивлён: оказывается наша строительная компания взяла шефство над одним из детских домов нашего города. Меня назначили главным по организации закупки всего необходимого для детей, а самое главное подарков к Новому Году. Я связался по телефону с директором детского дома, она назначила время встречи. После обеда я уже подъезжал к детдому. — Данил Андреевич? — спросила у меня женщина на крыльце. — Да. С кем имею честь? — Светлана Петровна — директор. Поздоровались, она пригласила меня в свой кабинет на втором этаже. Возле лестницы мимо нас прошла воспитатель, которую за руку держала девчушка лет 4-х с огромным белым плюшевым зайцем в обнимку. Заяц был точь-в-точь, как тот, который я подарил недавно другой девочке. Проходя мимо меня, девочка почему-то удивленно взглянула мне в глаза. Кстати, нужно добавить, что эта девочка была очень похожа на Катюшу из деревни Филипповка, но младше, и глаза карие, а не голубые, а так очень похожа! Даже косички и банты такие же. Нас уже разделяло метров десять, как сзади я услышал тоненький крик: «ПАПААА!» Я обернулся и увидел, как ко мне со всех ног мчится девчушка, вырвавшись из рук воспитателя, и волоча бедного зайца за ухо по полу. Я встал на одно колено, девочка со всего маху бросилась мне на шею, обняла и положила голову мне на плечо. — Папа! Папа, ты плисол за мной? Моё сердце сразу растаяло, на глазах появились бисеринки слёз. Воспитатель и директриса, тоже расчувствованные это сценой, украдкой вытирали слёзы. — Да, дочка. Я за тобой! Я уже не мог сдержать слёз, которые текли по щекам. Я даже забыл зачем приехал в детдом: мысли были только о том, какие документы нужны на удочерение. Немного позже я узнал, что девочку зовут Ирина, что её нашли на пороге полуторагодовалой, при ней не было никаких документов, только записка с именем и датой рождения. Полиция так и не нашла ни родителей, ни родственников девочки, её оставили в детдоме. Дважды Иру пытались удочерить, но она устраивала дикие истерики, явно не желая уходить с теми людьми. И вообще взрослых она сторонилась, только меня она почему-то приняла да ещё и папой назвала. Два месяца я в бешеном темпе собирал нужные справки, выписки и остальную макулатуру, необходимую для процесса удочерения. Но вот всё решилось благополучно, и я стал отцом, а у Иринки появился папа. По этому поводу родители устроили маленькое пиршество. Ира была знакома уже со своими новыми бабушкой и дедушкой, со своей тетушкой и старшим братом Вовой (все приезжали знакомиться в детдом), поэтому дома она, никого не стесняясь, бегала по комнатам, прыгала по креслам и дивану с Вовкой, норовя сшибить то телевизор, то самим расшибить лоб. Мама и папа были от Иринки в диком восторге и чуть не засюсюкали до смерти. Дочь я оставлял у родителей, когда уезжал на работу, но это не могло так дальше продолжаться, поэтому я нашёл хороший детский садик. Ира категорически туда отказывалась ходить, думая, что я её оставлю там навсегда, у меня сердце кровью обливалось, когда она в слезах умоляла не оставлять её. Но не прошло и недели, как она поняла, что никто её одну оставлять не собирается, успокоилась и даже начала общаться с другими детьми. А чуть позже вообще начала меня будить уже часа в 4 утра, требуя собрать её в садик! Прошёл почти год с момента удочерения Иры. У нас всё было хорошо, вот только порой дочь мне задавала такой вопрос, на которой я не мог ответить: «Папа, а почему нас нет мамы?» Ну вот, что ответить на это пятилетнему ребёнку? Однажды, уезжая с работы в садик за Ирой, я попал в дикую пробку: машины стоят колом, снег, метель кругом, а мне всё звонят с детсада, когда я приеду и заберу дочь. В садик я приехал только к девяти часам вечера. Думал, Иринка вся в слезах выпишит мне по первое число, но всё было гораздо интереснее. Сторож провел меня в детскую раздевалку, в которой сидела дочь и слушала сказки, которая ей читала молодая и очень красивая девушка. — Папа! — закричала Ира, завидев меня. vk.com/pravoslavn_ist Подбежала ко мне, я её схватил и усадил на руки. — Сегодня не хулиганила? Ела хорошо? Ирка закивала. — Здравствуйте, я — Алина. Новый воспитатель. Как раз группу вашей дочери воспитываю. Что — то вы припозднились! — Алина, извините ради бога! Пробки, пурга... ух! Спасибо Вам огромное, что посидели с этой егозой! Сколько я вам должен? Кстати, я — Данил. — Очень приятно! — Алина заулыбалась и почему-то залилась румянцем. — Ничего не нужно, мне даже самой интересно было с вашей дочкой посидеть. Она у вас просто золото! Не то, что мой обалдуй! Ира, услышав это, показала мне язык, а я ей в ответ, отчего мы все рассмеялись. — У Вас сын? — Да, скоро четыре будет. Ой интересно, а такси приедет в такую погоду? Мне же Женьку у родителей забирать... — А что же муж? — Муж объелся груш! Ушёл, как узнал, что я беременна... Я замолчал. А чего говорить в такие моменты? — Ну тогда, Алина, с вашего позволения, я отвезу Вас домой! — Нууууу... Хорошо! — заулыбалась она и побежала одеваться. — Папа, а пусть тётя Алина станет нашей мамой? — сказала Ирка, состроив при этом жалобную гримаску. — Это, доча, уже не от меня зависит, вернее не только от меня. Через год мы поженились, а еще через месяц Алина, сказала, что беременна! Я чуть скандал не устроил! Я же не могу иметь детей! С кем это моя молодая жена налево сходила? Но Алина уверяла, что никогда не изменяла, что даже в мыслях ничего подобного нет. Настояла на сдачу анализов, которые показали, что я абсолютно здоров! Как такое возможно, даже врачи не знали! А родилась у нас двойня: мальчик и девочка. Той июльской ночью мне не спалось... Жена спала, дети тоже сопели, а у меня сна ни в одном глазу. Ворочился, ворочился, и вот уже начала наваливаться приятная дрёма, как я отчетливо услышал с улицы через открытое окно девичий детский голосок: — Бабушка, а там дядя живёт, который нас зимой возил! Помнишь? — Помню, Катюша. — А он уже не фек-тив-ный? — Нет, Катюш, он уже нормальный. — Холошо! Я сразу же узнал эти голоса, бросился к окну — никого! На балкон — тоже никого! Быстро натянул штаны и, впрыгнув в тапки, рванул на улицу — улица была абсолютно безлюдной и беззвучной. Вернулся домой, Алина, видимо, проснувшись от моей беготни, стояла в коридоре и испуганно смотрела на меня. Я ей рассказал про тот случай с бабушкой и внучкой. На моё удивление Алинка отреагировала на мой рассказ более чем серьёзно, утром мы отвезли детей к её родителям, а сами поехали в Филипповку на поиски старушки и девчушки. Алина очень настаивала, что их нужно обязательно поблагодарить. Приехав в деревню, мы начали расспрашивать местных, где найти бабушку с внучкой, но не зная имени бабули, а только имя девчушки, задача была нелёгкая ( деревня-то большая — сотня дворов ). И вот в небольшом магазинчике нам повезло. Алинка забежала купить воды, а я завел разговор с продавщицей, пытаясь разузнать про бабуську. После моего описания бабушки и внучки, продавщица вдруг замахала руками, ойкнула и уселась на стул. — Когда, Вы говорите, их подвозили? — Да уж года три назад... — Ой, да не может быть! Что Вы такое говорите? — А что такое? — Так Раиса с Катюшенькой уже как пять лет... не живут... — Как? Почему? — Они на маршрутке разбились, когда с Надеждинска ехали... Сказать, что я обалдел, значит не сказать ничего. — А где они похоронены? — спросила жена. — Да на погосте нашем, это километра три за деревней. — Спасибо, — поблагодарила Алина и повела обалдевшего меня к машине. На кладбище мы долго искали могилы бабушки и внучки, но нашли. Поросшие бурьяном и с покосившимися крестами, на которых были поблёкшие овалы фотографии совсем маленькой Катюши и её бабушки... Я не знал, что говорить и находился в полной прострации. За меня сказала Алина: — Спасибо вам, добрые люди! Спасибо, что сделали счастливыми нас и наших детей!

1 просмотров • 3 месяца назад

За пределами логики

алкоголь бабушка внутренняя сила врачебные истории дедушка дети доброе слово дочь животные испытания истории из жизни мама молитва моя половинка Папа семья сильная личность сын

Как вымолить сродников из ада.

После смерти моей бабушки она стала снится родственникам в очень плачевном виде, прося помощи и поддержки. Мы самоорганизовались и стали в течении сорока дней одновременно, каждый у себя дома молиться о ее упокоении. Прошло время, и она приснилась своей дочери. На вопрос о том, «как она там» бабушка ответила «Сначала было очень плохо, темно, холодно, страшно, млосно (было в ее лексиконе такое слово при жизни) а теперь очень хорошо». Мы не подвижники, не святые, и не весть какие молитвенники. Мы простые и грешные люди, без малейшего намека на что то особенное. И молились мы так же просто, читали молитвы из молитвослова, я служил литию - все как обычно. Но, как бы сегодня сказали некоторые, «это работает». И это важно знать всем нам! Бог слышит даже нас - простых, грешных, несовершенных, людей очень далеких от истинной святости. И не только слышит, но и принимает наши молитвы, милует, прощает. Конечно, таких рассказов можно сегодня прочитать сотни, но одно дело чтение, а другое - собственный опыт. Если бы мы знали и понимали насколько важны для усопших наши молитвы, мы бы не вспоминали о них только в поминальные дни. Каждый день мы кормим себя и своих детей для того что бы жить. Не помолиться о сродниках, это вся равно что не дать им поесть, оставить голодными. В жизни старца Харалампий Дионисиатского, ученика старца Иосифа Исихаста был такой случай. Как то один брат из монастыря стал мучим помыслами сомнения. Он думал, "вот мы здесь целыми ночами молимся, служим, постимся, и прочь. Это конечно для нас хорошо, но кому от этого еще какая польза"? С этими мыслям он отправился спать. А на следующий день брат пошел к старцу Харалампию что бы исповедовать эти помыслы, но старец его упредил своим рассказом. В сильном волнении отец Харалампий начал говорить что Бог ему сегодня дал страшное видение. «Когда я стоял на молитве» - говорит старец - то в какое-то мгновение мне показали что я нахожусь в огромной трапезной. Какие - то двери, более похожие на церковные врата, находились прямо передо мной. В трапезной собралось огромное количество народа. Люди терпеливо стояли и как бы ждали своей очереди что бы подойти ко мне. Сам я был похож на главного хлебодара, вы тоже были возле меня, резали какие-то большие хлеба, похожие на просфоры, и подавали их мне. Собравшиеся в трапезной были выстроены в две очереди. В одной из них находились умершие, в другой живые. Каждому из подходивших я давал по куску хлеба на благословение. Радостные они отходили в сторону. Я заметил что там были все, кто записан в нашем синодике». Монах понял что это видение было ему дано через старца. Когда же он исповедовал те сомнения, которые его обуревали, старец рассказал ему также историю своего духовного учителя, старца Иосифа Исихаста. В миру у отца Иосифа была двоюродная сестра. Жизнь у нее в духовном плане сложилась не очень удачно, но старец ее любил. Умерла она плохо. Гримасничала, кривлялась, говорила очень плохие слова. В таком ужасном состоянии она и умерла. Старец плакал о ней. «Я думал - говорит отец Харалампий - что он жалеет о ее смерти. Но старец зная мои мысли сказал, «Я плачу не потому что она умерла, а потому что она пошла в ад на муки». Тем не менее старец наложил на себя строгий пост и стал молиться за нее по четкам. И однажды отец Харалампий увидел как старец Иосиф буквально светится от радости. «Что случилось, Геронда (Отец)»? «Сейчас расскажу дитя мое, - отвечает старец - все эти дни я беспрестанно молился и пребывал в бдении, посте и слезах о своей сестричке, и сегодня сподобился радостного и удивительного видения. Во время молитвы я увидел свою сестру живой. С великой радостью она сообщила мне, что сегодня день ее избавления. «Я освобождаюсь от мучений и иду в рай», сказал она. Но и это не все. Тут же возник передо мной блаженный папа Георгий. Это отец святой жизни, у которого было сильное желание вызволять грешников из ада. Ежедневно он совершал литургию и поминал тысячи имен. Также он часто ходил на кладбища и служил по почившим литии и панихиды. Итак явившись мне он сказал: «Надо же, надо же…до сих пор я считал что почившим можно помочь только поминовением их на Божественных литургиях и панихидах. Теперь же я увидел что можно спасать и молитвой по четкам!» Этим видением я удостоверился что моя сестричка спаслась, но Бог показал мне и силу молитв по четкам, которая может вызволить душу из ада». В этих духовных назиданиях для нас есть и практическая польза. «Как молиться о усопших что бы принести им пользу»? Старец дает практический совет - тяните четки. Сто Иисусовых молитв, «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, упокой душу раба твоего (Имя рек)» займут не больше пятнадцати минут. А в течении первых сорока дней, после смерти можно было бы читать и по тысячу - это не более полутора часов, не так уж и много ради спасения души любимого человека. О пользе такого труда говорил и старец Харалампий. «Молитва по четкам за брата, родственника и прочь может его душу освободить из ада - такую силу имеет молитва» - учил он своих учеников. В этом сам старец убедился на опыте молясь по четкам за своего деда. Явившись во сне дед его поцеловал и сказал: «Благодарю тебя, дитя мое. Сейчас я нахожусь в лучшем положении». Вскоре старец увидел во сне и свою бабушку. Она поцеловала его руку и говорит: «Дитя мое, помолись и обо мне, чтобы я пришла туда, где сейчас твой дед». «Я их видел совершенно живыми, хотя знал что они умерли» - говорил старец. Но как же редко сегодня можно услышать вопрос о том, что читать по умершим и как правильно молиться. Чаще спрашивают когда снимать полотенца с зеркал, когда мыть пол, нужно ли освящать квартиру после покойного. И конечно же «печатание»… Боюсь что не мало людей и священника приглашают на отпевание не для того что бы помочь усопшему пройти долиной смерти, а для того что бы он не вздумал наведываться обратно. А печатание это как бы фиксация необратимости процесса и констатация факта окончательного невозврата. Мы стали хуже неандертальцев и жителей каменного века. Те не только верили в посмертное существование душ усопших предков, они зримо для них участвовали в домашних советах, к ним обращались с молитвами за помощью. Для этого в земляных домах круглой формы им отводился специальный сектор где стояли черепа усопших. Не редко их моделировали гипсом что бы зримее были видны черты лица усопшего. Души умерших не наводили ужас, это были покровители рода. А для некоторых нынешних христиан главное это «запечатать». Хотя все то что происходит на отпевании под этим заголовком лишь глубокий символ «Господня Земля и все то что ее наполняет, вселенная и все что находится в ней…» - говорит священник посыпая могилу землей. Итак, для того что бы душа усопшего получила пользу нужен труд и молитва. При том чем глубже ушла душа в адскую пропасть, тем более тяжелым и продолжительным должен быть этот труд. Мы конечно же не можем знать о том, какие были суды Божии по ту сторону могилы, но имеем право предполагать об этом зная о жизни человека. При этом нужно понимать что есть такая глубина ада куда нашим молитвам уже не донырнуть. И лучше оставить это положившись во всем на Промысел Божий. Даже великие святые не могли себе позволить то, о чем нам даже мечтать не стоит. Вот свидетельство старца Ефрема Катунакского. Он горячо молился о своей двоюродной сестре Анне, которая в земной жизни связалась с магией. Отец Ефрем вопиял: «Иисусе Христе, ради Крови, которую ты пролил на Кресте, помилуй эту душу». Но сам Господь остановил его. «За такое дерзновение, - вспоминал Старец, - я схлопотал хорошую оплеуху, целиком предназначенную мне. Бог все терпит, - но от магии - держись как можно дальше!.. Нечто подобное попробовал еще раз, опят навлек на себя гнев Божий, но опомнился, успев испросить прощения, и избежать наказания. Страх и ужас все это». А вот выдержки из его же письма духовному брату Харалампию. «В этом письме хочу написать тебе некоторые подробности за нашего покойного Нонда. Впервые в жизни я так молится за эту душу, как позавчера накануне Вознесения. Всеми силами души плакал, рыдал, вопиял к Богу за него. Но самое главное и важное не это, а то, что я понимал, что меня услышал Бог. Как будто бы Бог мне говори; «Говори и Я тебя слушаю». А раньше? Совершенно не мог молиться о нем. Что он натворил? Не ведаю. Но было так, как будто я видел затворенную на засов железную дверь и когда хотел открыть ее, то встретил Бога гневающегося, рассерженного, готового дать мне заушение. Я сразу же отступил и сказал: «Прости, согрешил, ошибся, прошу прощения». Как - то я получил такое заушение, когда молился за Анну, и после того опыта я уже не мог молиться за Нонда»… Но это конечно же исключения из общего правила. Старцы Ефрем и Харалампий ежедневно служа литургию на проскомидии поминали сотни имен, и наставляли так делать своих учеников ставя им в пример отца Николая Планиса (1851-1932 г.) прославленного Элладской Церковью в 1992 году. Вся жизнь этого простого малообразованного священника была одной непрестанной литургией. Многократно старцы учили своих учеников о необходимости и важности проскомидийного и литургического поминовения христиан, и отводили этому немалую часть службы. Приходя на литургию намного раньше эти старцы иногда часами вынимали частички просфор за здравие и за упокоение. Синодики их были списаны тысячами имен. Конечно же хорошо было бы прожить жизнь так, что бы уже не беспокоиться по поводу того будут за тебя потом молиться или нет. Что бы участь души была и без того благодатной и светлой. Но, к сожалению, так прожить жизнь получается далеко не у каждого. Поэтому будучи связаны с нашими усопшими предками коммуникациями любви и памяти мы обязаны делать все от нас зависящее что бы дать им пищу молитвы и предательства за них перед Богом.

1 просмотров • 3 месяца назад

За пределами логики

бабушка внутренняя сила дедушка доброе слово животные истории из жизни мама молитва Папа простая радость семья сильная личность сострадание сын христианская любовь чудеса школа

Помощь усопших.

Бывает, что уехавший сын сам отправляет родителям богатые посылки и переводы. В истории Церкви немало примеров, когда молитвенное общение с усопшими помогало живущим решить свои земные проблемы. Вот несколько примеров. У одного священника умерла жена, которую он очень любил. Горечь утраты оказалась для него непосильной, и он начал пить. Каждый день он поминал ее в своих молитвах, но все глубже и глубже погружался в трясину алкоголизма. Однажды к этому священнику пришла прихожанка и рассказала, что во сне к ней явилась его умершая жена и сказала: «Налей мне водки». «Но ведь ты же никогда не пила при жизни», – удивилась прихожанка. «Мой муж приучил меня к этому своим нынешним пьянством», – отвечала умершая. Этот рассказ настолько потряс священника, что он навсегда бросил пить. Впоследствии он принял монашество. Скончался в сане епископа. Звали его – Владыка Василий (Родзянко). Другой случай. Студент духовной академии шел на экзамен, недостаточно хорошо зная материал. В коридоре на стене висели портреты ученых и богословов, в разные годы преподававших в академии. Студент молитвенно обратился к одному из давно почивших преподавателей, с просьбой – помочь ему сдать экзамен. И на всю жизнь запомнил, насколько явной была эта помощь. Экзамен он сдал на «отлично», все время ощущая спокойную, доброжелательную поддержку того, к кому он обратился. Студент тоже стал монахом, а потом – епископом. Это – владыка Евлогий, архиепископ Владимирский и Суздальский. А на портрете был изображен преподаватель МДА митрополит Филарет (Дроздов), впоследствии, канонизированный как Святитель Филарет Московский (кстати, историю эту владыка Евлогий рассказал, когда Синод собирал материалы для канонизации свт. Филарета). Удивительный случай молитвенного общения с усопшими описывает митрополит Сурожский Антоний. Однажды к нему обратился человек, который во время войны случайно застрелил любимую девушку, свою невесту. Одним выстрелом он разрушил все, о чем они так много вместе мечтали. Счастливую жизнь после войны, рождение детей, учебу, любимую работу... Все это он отнял не у кого-то, а у самого близкого и дорогого человека на земле. Этот несчастный прожил долгую жизнь, многократно каялся в своем грехе перед священниками на исповеди, над ним читали разрешительную молитву, но ничего не помогало. Чувство вины не уходило, хотя со времени того злополучного выстрела прошло почти шестьдесят лет. И Владыка Антоний дал ему неожиданный совет. Он сказал: «Вы просили прощения у Бога, которому не причинили вреда, каялись перед священниками, которых не убивали. Попробуйте теперь попросить прощения у самой этой девушки. Расскажите ей о своих страданиях, и попросите, чтобы она сама помолилась за вас Господу». Впоследствии этот человек прислал Владыке письмо, где рассказал, что сделал все, как он велел и ледяная заноза вины, сидевшая в его сердце долгие годы, наконец, растаяла. Молитва убитой им невесты оказалась сильнее его собственных молитв. Да и сам митрополит Антоний рассказывал, как в трудные минуты своей жизни он обращался к своей усопшей маме с просьбой помолиться за него, и много раз получал ожидаемую помощь. Когда-то Владимир Высоцкий пел: «...Наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие – как часовые». Уходя из этой жизни, наши любимые становятся ближе к Господу и могут ходатайствовать за нас перед Ним. Поэтому мы и молимся святым, которые канонизированы Церковью. Но нельзя забывать, что святыми Церковь считает не только внесенных в святцы прославленных угодников Божиих. Святыми в Церкви названы все христиане, освящающиеся Пречистыми Телом и Кровью Христовыми в таинстве Евхаристии. И если наш близкий при жизни был членом Церкви, исповедовался и причащался святых Христовых Тайн, тогда у нас не может быть достаточных оснований считать, что после его смерти он нуждается в нашем поминовении более чем мы в его молитвах за нас. Святитель Киприан Карфагенский писал: «...Не должно оплакивать братьев наших, по зову Господа отрешающихся от настоящего века. Мы должны устремляться за ними любовью, но никак не сетовать за них: не должны одевать траурных одежд, когда они уже облеклись в белые ризы».

1 просмотров • 3 месяца назад

За пределами логики

алкоголь доброе слово животные истории из жизни молитва моя половинка покаяние сострадание сын христианская любовь чудеса

Скупая вдова.

Кто-то рассказывал нам о старухе из Ужица, умершей тридцать лет назад. Это была богатая, но ужасно скупая, вдова, которая от себя прочь гнала всех бедняков, а нищих всегда бранила и отправляла ни с чем. Единственным добрым делом в ее жизни было то, что она взяла к себе в дом девочку-сироту, кормила и содержала ее. Конечно, та девочка не даром ела хлеб, а повседневным трудом и верной службой госпоже зарабатывала его. И вот эта пожилая госпожа умерла. Пролежала мертвая всю ночь и следующий день до полудня. Все было готово к погребению. Как вдруг она вернулась к жизни – очень испуганная и дрожащая. Как потом призналась, невозможно описать ужасы, через которые душа ее за это время прошла. «И если бы не было этого ребенка, – говорила она, – я не смогла бы вынести вида всех тех ужасов. Но добро, сделанное сироте, меня спасло. Вот если бы знала, да больше добра делала … » Она рассказала также о каком-то старом протоиерее ужичском, что он на том свете живет в благости великой и в великой светлости и радости. Говорила, что не могла бы пожелать ничего лучшего, как пребывать на том свете вместе с покойным протоиереем. А еще поведала, будто бы он ей сообщил, что она умрет в Страстную Пятницу. Когда наступил этот день, она оделась во все наилучшее – либаде, тепелук и прочее, что носили старухи в то время. Но в тот год в Страстную Пятницу не умерла. На следующий год опять так же приготовилась к смерти в Страстную Пятницу, но тоже не умерла. Отдала Богу душу только на седьмой год в Страстную Пятницу. Все это время до смерти она раздавала свое имущество и милостыню всем просившим. И много молилась Богу. На седьмой год в Страстную Пятницу после полудня, одевшись должным образом, она созвала соседок и знакомых и сообщила, что сегодня умрет. Но поскольку она говорила так каждый год, женщины, собравшиеся у нее, смеялись, уверяя, что она еще поживет. Но она умерла в тот день. Рассказ о действии молитвы на расстоянии Вдова-старушка Лена Ш., которая живет со своей падчерицей в Охриде, рассказала нам о таком случае: Ее пасынок совсем было отстранился от близких. Годами не давал о себе знать, даже писем не писал. Жил он в Париже, занимаясь писательством и журналистикой, получал там неплохие деньги от Югославии, но им, прозябавшим в бедности, не присылал ничего. Лена ежедневно ходила в церковь святого Климента и молилась Богу за пасынка, чтобы его сердце изменилось, не было таким твердокорым и безбожным. По воскресеньям она носила просфоры и вино для Литургии – пожертвования ради пасынка. И вот однажды тот приехал в Охрид, навестил свой дом и пообещал регулярно высылать помощь. Он и сейчас шлет им помощь, пишет письма, а что самое главное – молится Богу, соблюдает посты и причащается. Его друг рассказал Лене, как ее пасынок с определенного времени начал поститься по средам и пятницам. А поскольку в Париже не может найти постной пищи, то в среду и пятницу сам себе готовит какой-нибудь салат и этим обходится в постные дни. Вот вам пример, какова сила молитвы и как молитва может действовать на сердце человека – из Охрида в Париже! Об архиерейском проклятии Когда Австрия оккупировала Герцеговину, в Мостаре епископом был Игнатий, грек по национальности. Вообще, люди считали его святым. Австрийские власти решили отправить владыку Игнатия на покой, а вместо него поставить Леонтия Радуловича, тогдашнего архимандрита. Игнатий узнал, что затевается, а также и то, что в этом замешан и Леонтий лично . Когда явилась депутация, в которой был и Леонтий, сообщить Игнатию об отправке его на покой, владыка принял это сообщение с обидой, но молча. А после этого он пошел в церковь, зажег свечи и проклял всех постаравшихся отправить его на покой. Леонтий вскоре был рукоположен во епископа, но, отслужив лишь одну Литургию, скоропостижно умер. Ау всех, кто вместе с ним участвовал в устранении Игнатия, род прервался. Рассказ о белградской грешнице Из моего дневника Один белградский священник рассказал нам сегодня о необычном происшествии с одной развратной уличной женщиной в Белграде.Как-то к вечеру пошла она по улицам ради своего мерзкого занятия. Проходя мимо какого-то сада, увидела человека, пытающегося повеситься: тот привязал веревку к ветви дерева и уже накинул себе петлю на шею. Женщина быстро перепрыгнула через ограду, достала из кармана свой перочинный ножик и перерезала веревку. Человек, уже потерявший сознание, упал на землю. Она растирала самоубийцу, пока тот не пришел в себя. А он, очнувшись, сказал: «Зачем ты это сделала. Я не могу жить, у меня ничего нет. Из-за нищеты я решил покончить с этой горькой жизнью». Женщина достала все деньги, которые были у нее при себе, и отдала человеку, пообещав, что в дальнейшем тоже будет помогать, пока он не найдет работу. Она продолжила свое непристойное занятие, а часть заработанного таким образом отдавала тому бедняге на жизнь. Но через шесть недель женщина слегла в постель с тяжелой болезнью. Пригласили к ней священника. В его присутствии женщина, уже умирающая, стала говорить: «Ангелы Божии, почему это вы ко мне пришли? Разве не знаете, какая я нечистая, грешная женщина?» Немного спустя она воскликнула снова: «О, Господи Христе, неужели и Ты пришел ко мне грешной? Чем я это заслужила? Неужели только тем, что спасла того беднягу от смерти? Ах, я недостойная! А как велика милость Божия!» Говоря это, она испустила дух, и лицо ее засияло, будто светом озаренное.Вот что значит спасти душу человека.Вот как один случай милосердия к ближнему перевешивает многие грехи! О смерти в день особо чтимых святых Святой царь Константин ревностно защищал истинное учение о Святой Троице. И упокоился он в день Святой Троицы (337 года).Святой Климент Охридский очень любил святого великомученика Пантелеимона. Этому святому он и храм воздвиг в Охриде. И, как ни удивительно, святой Климент упокоился именно в день святого Пантелеимона, 27 июля (по православному календарю).В монастыре святого Иоанна Владимира показывают гроб некоего Бошковича, православного человека из Скадара. Тот Бошкович долго болел какой-то тяжелой болезнью и не мог излечиться никакими земными средствами. Ему посоветовали сходить к раке с мощами святого Владимира, ибо он великий чудотворец, он поможет. И действительно, святой Владимир помог, и Бошкович полностью исцелился. После этого он решил ежегодно бывать на Празднике святого (22 мая) в монастыре. И это неизменно выполнял. В конце концов, когда состарился, он пожелал умереть именно в день памяти святого, что ему и было Богом дано. Наступил очередного года праздник памяти святого небесного покровителя монастыря. Бошкович, как и в прежние годы, до полудня помогал в подготовке трапезы для народа, а после полудня отошел ко Господу. Из книги: Чудеса Божии – Святитель Николай Сербский.

1 просмотров • 3 месяца назад

За пределами логики

бабушка внутренняя сила дети доброе слово животные за пределами логики истории из жизни молитва покаяние простая радость семья сострадание сын чудеса школа

💝 Помогите шестерёнкам проекта крутиться!

Ваша финансовая поддержка — масло для технической части (серверы, хостинг, домены).
Без смазки даже самый лучший механизм заклинит 🔧

Поддержать проект

Я буду с ребятенком нянчиться.

Бабушка Ефросинья… Ей, наверное, уже за восемьдесят. Позвонили как-то отцу Анатолию её родственники. «Помирает, – говорят, – вас зовёт». «Приезжаю, исповедую, причащаю, – рассказывает батюшка. – Пытаюсь с ней поговорить, поддержать. А она слабенькая такая, жёлтая вся. Еле дышит. Тут же и врач пришёл. Сказал – готовиться, так как жить ей осталось максимум неделю, и то, если очень повезёт». Ушёл отец Анатолий от бабушки Фроси. «На глазах слезы, – вспоминает, – а в душе благодать, что человек причаститься успел. В храме всем сказал, что она скоро нас покинет. Прихожанчики мои, кто смог, зашли с ней попрощаться». Неделя прошла, другая, глядь, а «умирающая» в храм пожаловала. Люди на неё, как на привидение смотрят, а она, как ни в чем не бывало, давай к иконам прикладываться, всем кланяться и на подсвечниках красоту наводить. Отец Анатолий к бабушке Ефросинье направляется, думает, как бы потактичней спросить, как так получилось, что она не… не в Царствии Небесном, одесную Христа. А она уже сама ему навстречу спешит, клюкой перебирает. «Батюшка, – говорит, – батюшка, вы меня тогда причастили, и я поправляться стала. Сейчас совсем как новенькая. Доктора вон вчера напугала. Он меня на улице встретил и аж руками замахал, сердешный: «Вы что! Вы как! Вы ж по всем законам медицины помереть уже должны!». «Ну, простите, – отвечаю, – что подвела медицину. Я старалась. Даже причастилась напоследок». А через какое-то время всем стало ясно, почему Господь с ней чудо такое сотворил. Забеременела её незамужняя внучка Катя, которой было далеко за сорок лет. Кавалер как узнал, так и растворился. Родня тоже желания помочь особо не изъявила. И собралась Катя аборт делать: «Мужа нет, кавалер слинял, работу еле нашла, что теперь, бросать? А чем я ребёнка кормить буду? Да и не девочка уже я… стыдно в таком возрасте рожать, голова вон вся седая». «Безобразить ей, седой, было не стыдно, а рожать , значится, стыдно!», – застучала по полу клюкой всегда кроткая и смирённая бабушка Ефросинья. Чем немало удивила и внучку, и родню. «Я буду с ребятенком нянчиться! Усе!» И для убедительности так шарахнула палкой об пол, что с потолка штукатурка посыпалась. И кот по кличке Лишай (потому что подобрали его котёнком больного и всего плешивого), который по своим кошачьим меркам был едва ли не в два раза старше бабки Фроси и считался недвижимым инвалидом, такого деру дал, что его двое суток найти не могли… Ребенку сейчас года два. В «бабе» своей души не чает, как и она в нем. В храм к отцу Анатолию его водит, пироги ему печёт, песни поёт, в игры какие-то «старинные» играет. И рядом с ним сама молодеет. «Ради него меня Боженька и оставил», – говорит она. Мать, великовозрастная внучка Катя, даже ревнует. Ведь сама сынишку любит без памяти. Но понимает, что только благодаря бабушке Фросе Данилка и родился. И только благодаря ей они его и поднимают. И растёт чудесный мальчишка этот на радость всем. А бабушка Ефросинья верит, что пока она им нужна, Господь её не заберёт. И сил ей даст столько, сколько нужно.

1 просмотров • 3 месяца назад

За пределами логики

бабушка врачебные истории дети животные за пределами логики мама моя половинка Папа простая радость семья сын чудеса

Как мать сына воскресила.

Перед Вами чудотворная икона Казанской Божией Матери в храме Покрова Пресвятой Богородицы. Именно с этой иконой связана одна невероятная история, о которой до сих пор вспоминают старожилы: Молодой парень гулял с друзьями поздно вечером. С кем-то подрались. Парня ударили ножом прямо в сердце. Скорая увезла его в больницу. Врачи констатировали смерть. В это время, ничего не знающая о случившемся, мать убитого пришла в церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Материнское сердце уже предчувствовало беду. И женщина с криком о помощи упала на колени перед образом Казанской Божией Матери. Говорят, этот вопль материнского сердца был слышен за пределами храма. Священник, находившийся там, сказал – такую молитву Пресвятая Богородица точно услышит и не откажет. Позже, когда женщину привезли в больницу и главврач сообщил ей страшную весть, она попросила показать ей сына. «Я знаю, сын жив»,- твёрдо сказала мать. Врачи списали это заявление на шок, стресс. Спустились с ней в специальное помещение для трупов. На каталке мертвое тело сына. На левой части груди свежий шов. Врач, делавший вскрытие, сам видел проникающее ранение в сердце, не совместимое с жизнью. Мать подходит к сыну, берёт его руку. «У него есть пульс!». Врачи не верят. Не может быть. Парень точно был мертв, пульса не было. Проверяют – ясно обозначенное сердцебиение. Срочно на операционный стол… Этот парень, теперь уже взрослый мужчина, Владислав Токарев, сегодня живет в Санкт-Петербурге. Живет по милости Божией. Благодаря заступничеству Пресвятой Богородицы, по молитвам родной матери. И это не сказки, а быль…

1 просмотров • 3 месяца назад

За пределами логики

внутренняя сила врачебные истории животные за пределами логики истории из жизни мама молитва моя половинка сын чудеса

Вечная музыка.

В то утро, отслужив молебен, я тут же принялся готовиться к отпеванию. Умер совсем ещё молодой учёный, недавно блистательно защитивший кандидатскую диссертацию. Болезнь проявилась год назад, как раз незадолго перед защитой. Городок у нас маленький, и о его беде люди сразу узнали и заговорили. Кто-то и меня просил молиться об этом молодом человеке, правда, прежде я не был с ним знаком, и в церкви никогда его не видел. Наши прихожане — народ всё больше простой, неискушённый, а людей учёных в храме редко встретишь. Зови — не зови, всё равно не приходят, но здесь случай особый. Смертельно опасная болезнь делает человека куда как сговорчивее, а по-настоящему неверующих на самом деле почти не бывает. Вот и передал я ему приглашение зайти в храм пообщаться со священником. И он пришёл. Вспоминаю его осунувшиеся плечи, блуждающий взгляд. Сам только-только узнав, что опасно болен, он никак не мог придти в себя и думать о чём-то ещё, кроме как о своей болезни. Чтобы спрятаться от этих мыслей, он каждый вечер напивался. И в тот день пришел выпивши… — Ты веришь в Бога? А о вечности когда-нибудь задумывался? — Я не могу думать ни о чём, кроме как о моей девушке, моей маме, моих друзьях. Не могу представить, что вот ещё пройдёт совсем немного времени, и от меня ничего не останется. Этот мир будет существовать, всё так же будет начинаться утро, идти дождь, а я исчезну, растворюсь в земле. Мне страшно, святой отец. Ты спрашиваешь о Боге, но Бог – это что-то такое, о чём начинают думать в старости, а я никогда не буду старым. Мы проговорили с ним около часа, и мне всё же удалось убедить его придти на воскресную службу и даже причаститься. Пришёл он спустя месяц после нашего разговора, немного успокоившись и смирившись с обстоятельствами. Исповедовался очень кратко, больше для проформы, раз по-другому никак нельзя подойти под причастие. Причастился один раз, а потом пропал, и больше у нас в храме не появлялся, но я продолжал о нём молиться. Вынимая частичку на Проскомидии, вспоминал ту нашу с ним единственную встречу, снова видел его затравленный взгляд и печаль в глазах, которая не покидала их до самой его кончины. Я знал, что молодой человек лечился и продолжал работать над диссертацией, отдаваясь работе всем своим существом. Наверно, уходя с головой в исследования, учёный забывал о своих собственных проблемах. Иногда мы случайно пересекались с ним на улице. Здороваясь, я всякий раз справлялся о его самочувствии и приглашал на службу. В ответ он улыбался и уверял меня, что у него всё замечательно. Почти никогда он не оставался один, кто-то обязательно был рядом, или его девушка, или кто-нибудь из родственников. Они тоже весело кивали мне головами, подтверждая, что у Юры всё хорошо, и что они обязательно придут за него помолиться, но никто так и не пришёл. После проведённого курса лечения на самом деле ход болезни только усугубился, а все в один голос заверяли, что ещё немного, и он обязательно поправится. Но больной понимал, что близкие лгут, потому что боятся, что в отчаянии он снова начнёт напиваться. И от этого всем станет только невыносимее. Он делал вид, что верит им, и тоже улыбался, глядя на меня своими серыми печальными глазами. Всякий раз, встречаясь с Юрой, я замечал, как молодой человек теряет в весе, его лицо становится всё меньше, но глаза остаются теми же, и казалось, что теперь они занимают уже пол-лица, и от этого печали в них только прибавлялось. Но однажды я встретил его рано-рано утром, когда спешил на Литургию. Он был один и шёл мне навстречу откуда-то со стороны леса. Мы остановились, и я почему-то сказал: – Если ты не придёшь, я больше не стану о тебе молиться. – Нет-нет, пожалуйста, не переставай, я обязательно приду. Действительно, он пришёл на Литургию этим же утром, только под самый её конец. Встал возле колонны у Царских врат и смотрит на меня. Я как раз причащал, а закончив, подозвал его и сказал: – Юра, подойди, хочу тебя причастить. Он с готовностью подошёл к чаше и сложил руки на груди. В тот момент мне показалось, что привычные печаль и страх, всё это время наполнявшие его глаза, отступили куда-то там далеко на второй план, а в них наконец появился покой. Хотя, возможно, мне это только показалось… Готовлюсь к отпеванию, расставляю на столике всё, для этого необходимое, и жду, когда привезут усопшего. Неожиданно за спиной слышу радостный женский голос: — Отец Александр, как хорошо, что я тебя застала! Поворачиваюсь, передо мной Ирина, старая моя знакомица. Когда-то, очень давно, мы с ней даже немного дружили, потом наши пути разошлись, она вышла замуж и уехала в Москву. Узнав, что я стал священником, Ирина возобновила прежнее знакомство, иногда наезжая к нам всем своим семейством. Года три назад она почему-то пропала и перестала бывать у нас в храме, только иногда звонила и, ничего не объясняя, очень просила молиться о дочери. И вдруг такая нежданная радость. Честное слово, в других обстоятельствах мы бы с ней не задумываясь и обнялись бы, и расцеловались, но в храме и «при кресте» — я не мог себе этого позволить. – Ну, наконец-то появилась, пропащая душа. Думал всё, обиделась за что-то на нас с матушкой и совсем не приезжает. Ирина смотрела на меня безконечно счастливыми глазами и радовалась вместе со мной: – Что ты батюшка, какие обиды. Просто всё последнее время я практически не отходила от дочери. Только сейчас, наконец, могу говорить об этом спокойно. А вообще, эти три года – самое чёрное время моей жизни. Ты же знаешь мою Полину. Умная порядочная девочка, с отличием окончила университет, вышла замуж. И словно гром среди ясного неба, приходит ко мне и объявляет: — Мама, я сделала анализ крови, мне ставят ВИЧ. Представь, что я пережила. В одно мгновение рухнуло счастье моей дочери. Выяснилось, что заболела от мужа, понятно, что жить с ним после этого она не могла и ушла. Ну, это ещё ладно, вокруг рушится множество семей и это не смертельно, но такая болезнь… Однажды в минуты отчаяния Полина попыталась с собой покончить. С того времени я от неё не отходила. Нужно было что-то делать, заставить дочь хоть немного отвлечься от мыслей о болезни, чем-то заполнить свободное время, и я предложила ей получить второе высшее образование. И ещё мы стали вместе ходить в церковь. Раньше я, если и молилась, то очень редко, даже приезжая к вам приходила больше из любопытства, а грянула беда – и мы пошли к Богу. Со временем Полина начала ездить в один храм в Подмосковье, а я молилась у себя недалеко от дома. Помню, в первый раз пришла, встала у Распятия и прошу Христа исцелить мою дочь. И понимаю, что мало только просить, нужно что-то ещё и от себя отдать, пожертвовать, пострадать что ли, вот, как Он страдал. И надумала… — Помнишь, как я раньше курила? Действительно, Ирина ещё тогда, в первые годы нашего знакомства, дымила как заправский мужик, выкуривая в день чуть ли не по пачке сигарет, и даже страшно было представить, сколько она выкуривает теперь. — За эти годы курение стало частью моей сущности. Никто не мог представить меня без сигареты. И тогда я подошла к Нему и сказала, всё, бросаю курить, а Ты, пожалуйста, исцели мою девочку. Не так, чтобы сперва исцели, а потом брошу, но наоборот – я бросаю курить ради её спасения. И вдруг откуда-то прямо-таки уверенность появилась: да, через три года она исцелится. Три года уже не курю, хотя далось мне это очень нелегко, но ради Полины я готова была и не есть, и не дышать. Она лечилась, и каждый год врачи отмечали положительную динамику. Этим летом дочь закончила второй институт, но самое главное – у неё прекрасные анализы. Батюшка, представляешь, ВИЧ больше нет! В своё время я просмотрела множество материалов об этой болезни и знаю: такого не бывает. Но его на самом деле нет! Вот, всё бросила и поехала к тебе, мне нужно с кем-нибудь поделиться моей радостью. А с кем поделиться, как не с тобой? Ты же молился о нас. Я не скажу, что рассказ Ирины меня потряс. Когда становишься священником, перестаёшь удивляться чудесам и начинаешь воспринимать их точно норму. Что удивительного в том, что Господь исцеляет человека от неизлечимой болезни, на то Он и всемогущ. Удивительно, когда после оказанного тебе благодеяния, когда ты, умирая от страха и безнадёги, неожиданно, будто преступник, стоящий на эшафоте, получаешь помилование и тут же забываешь того, кто тебя пожалел. Удивляет наша неблагодарность, с Богом так нельзя. Помню, уже закончил причащать, выхожу давать крест прихожанам, а моя алтарница шепчет: — Батюшка, люди на причастие опоздали, больного ребёночка привезли. Причастите? Никогда не отказываю причащать опоздавших младенцев. Очень уж взрослые расстраиваются оттого, что дитя не причастилось. Однажды бабушка вот так принесла причастить младенчика, а уже поздно. Ссыпал частички в чашу, вся Кровь, её оставалось очень мало, впиталась, и потому причастить младенца не было никакой возможности. А бабушка не уходит, стоит рядом с амвоном и как заклинание повторяет: — Батюшка, миленький, причасти внучка, – и через пять секунд снова, – причасти внучка. Объясняю ей, как могу, мол, нет у меня возможности малыша причастить, прошу в другой раз подойти, а она будто не слышит, всё твердит и твердит: — Батюшка, причасти… До сих пор у меня этот голос в ушах стоит… и её умоляющие глаза вижу. Крепкий ещё мужчина подносит ребёнка, мальчика лет шести и держит его на руках. – Поставьте мальчика на пол, – подсказывает алтарница. Дедушка, извиняющимся тоном: — К сожалению, он не может ни стоять, ни ходить. Спрашиваю: — Это с ним от рождения? — Нет, это случилось всего с полгода назад, и никто не может объяснить, что с внуком. В трапезной после службы ко мне подсел один из наших клирошан: — Батюшка, ты знаешь этого дедушку, что приносил на причастие неходячего малыша? — Нет, первый раз его вижу. — А я знаком с ним и уже давно. Когда-то мы вместе учились в музыкальном училище. Он неплохой музыкант, хорошо держит басовую партию. Они живут, – и он назвал место недалеко от нас. Несколько лет назад его положили в областной онкодиспансер, а когда вскрыли, пришли к выводу, что пациент неоперабелен. Зашили и отправили домой. Тогда же кто-то из врачей ему сказал: — Увы, в вашем случае мы безсильны, теперь вы принадлежите только Богу. Самое главное, – продолжал собеседник, – что однокашник мой не был даже крещёным. А тут такие дела. Но одумался, поспешил в церковь, окрестился, стал ходить на службы, молился, причащался. Вместе с ним в церковь пришла дочь. Время наступает, ему по всем срокам уже помирать пора, а он всё живёт, и неплохо живёт. Прошёл новое обследование. Посмотрели, метастазы исчезли, а больной орган восстановился, правда, не в полной мере, так что ему теперь приходится принимать гормоны. Все его поздравляют, вот, мол, чудесное выздоровление произошло. Теперь тебе, ох, как нужно Бога благодарить. А он понял, что вылечился, и сделал вывод: значит, в церковь ходить больше не нужно. Вернулся на работу, одно воскресенье пропустил – в храм не пошёл, второе. А там уже и вовсе крест с себя снял. Только человек-то он неглупый, понимает, что Бог его для чего-то оставил. Для чего? Для покаяния, наверно. Стала моего приятеля совесть одолевать, так он, чтобы она его не мучила, убрал от себя всё, что напоминало бы ему о Христе. Иконы попрятал, церковный календарь со стенки снял. Помню, по делам заезжал в их места, и мы с ним случайно пересеклись. А он в своё время, как и я, пел там у них на клиросе. Мы и раньше, как встретимся, так и давай друг друга расспрашивать, какие песнопения поёте, нотами менялись. Встречаемся, значит, я его по привычке о клиросе расспрашиваю, а он отворачивается от меня и кривится так, будто у него зубы болят. Оказывается, бросил петь и о прошлом ничего слышать не желает. И тут на тебе, другая беда: внучек утром просыпается, а встать не может. Ножки свело и всё тут. Звонил он мне недавно, мучается очень. Всё понимает, и что дети по нашим грехам страдают, тоже понимает. Вот, на причастие мальчика принёс, а у самого нутро продолжает упорствовать и никак не покается. Рассказал я Ирине эту историю и предупреждаю: — Если Бог тебя оставляет жить, то это не значит, что Он тебя особо отличает, просто ты ещё не сделала того, что должна. И тебе по какой-то причине даётся вторая попытка. Чудо не означает, что ты уже спасена. Нет, это значит, что тебе ещё предстоит спасаться – всю оставшуюся жизнь. Она внимательно слушает: — Получается, что дедушке этому Бог даже не вторую, а уже третью попытку предлагает, словно в лёгкой атлетике в соревнованиях по прыжкам в длину. — Если уж сравнивать с лёгкой атлетикой, то скорее по прыжкам в высоту. Пока мы так разговаривали, внесли тело усопшего, это был Юра, и мгновенно храм наполнился множеством людей. Всегда так, когда хоронят человека молодого, многие приходят проводить его в последний путь. С одной стороны, очень жалко, когда умирают молодые, а с другой, наверно, таким образом мы подсознательно выражаем смерти свой протест. Человек вечен и, даже будучи не особо верующим, он об этом догадывается, и тогда земная кончина ему представляется какой-то нелепицей. Против торжества этой нелепицы мы и восстаём. Странно устроен человек. Рождаясь в мир, все знают, что настанет день, и каждый из нас пойдёт дорогой отцов. Жить на земле нелегко. Мы вынуждены постоянно трудиться, в поте лица добывая хлеб свой насущный. А ещё нам нужно так много всего, и одежда, и жилище. Стремимся найти верного спутника жизни, родить и воспитать детей. Разве это просто? Сколько проблем и у супругов между собой, а ещё и с детьми. Мы постоянно болеем и боимся заболеть ещё сильнее. И, несмотря на множество трудностей, постоянно цепляемся за эту жизнь, а когда человек уходит в столь раннем возрасте, минуя все эти житейские тревоги и проблемы, жалеем усопшего. Наверно, это ещё и оттого, что мы не знаем, что там нас ждёт в вечности, не знаем её законов и правил. Потому всеми силами стремимся задержаться здесь, во времени. Мне тоже жалко Юру, ведь ему не достались и те маленькие радости, что мы испытываем здесь же, на земле. Он не познал любовь женщины, не успел стать отцом, не порадовался внукам. А главное, его душа не созрела для Царства Небесного, ведь по-настоящему самой главной встречи на земле, встречи человека с Богом у него так и не случилось. Хотя и об этом мы можем рассуждать только предположительно. Во время каждения я смотрел на Юриных родственников, что стояли вокруг гроба, на его друзей и коллег. Повторюсь, их было очень много, и мало кто из них не плакал. Видно, что они скорбят по-настоящему. Мой взгляд скользит поверх голов, и я вижу Ирину. Почему-то она не ушла и осталась помолиться о незнакомом ей человеке. Ещё совсем недавно и она точно так же могла бы хоронить свою собственную дочь, но не позволила ей погибнуть. Встала между смертью, между множеством непреодолимых, казалось бы, препятствий и своей единственной дочерью. Встала и победила. Продолжаю отпевать и ловлю себя на мысли, что среди такого множества замечательных, умных, грамотных, красивых людей, в жизни, окружавших молодого учёного, не нашлось никого, кто взял бы на себя подвиг ради сына, любимого, друга. Хоть бы кто-нибудь начал ради него поститься, молиться, отказался бы, ну, хоть от того же телевизора (в наше время это уже поступок). Никто не взял его за руку и не пришёл вместе с ним в храм. Найдись бы такой человек, как знать, может, и не было бы сегодня этого отпевания. Ещё отчетливее стало понятно его одиночество. Оно не покидало юношу и будто навсегда поселилось у него в глазах. А может, встреча с Богом у него всё-таки состоялась? В момент, когда он причастился и печаль в глазах сменилась на покой? Как хочется в это верить. После отпевания, глядя в это множество замечательных, умных глаз, я стал говорить им о Христе, рассказывал о добре и о зле, «о лютой ненависти и святой любви». Наверно, я увлёкся и не следил за временем, но мне так хотелось, чтобы эти замечательные глаза меня услышали. Проводив процессию до катафалка, возвращаюсь в опустевший храм. Одна из Юриных родственниц дожидается у входа: – Батюшка, прости, но должна тебе высказать, нельзя так. Родные устали, почитай, всю ночь никто не спал. А ты всё говоришь и говоришь. Потом, и в ресторане у нас к определённому часу заказано. — Прости, матушка, действительно, про ресторан я и не подумал. Молча приняв моё извинение, женщина поспешила присоединиться к печальной процессии из родных и близких. С того дня в храме я их больше не видел.

1 просмотров • 3 месяца назад

Жертвенная любовь

бабушка бандиты внутренняя сила врачебные истории дедушка дети доброе слово дочь жертвенность животные за пределами логики испытания истории из жизни исцеление мама молитва моя половинка Папа покаяние простая радость семья сын христианская любовь чудеса школа

Показано 37-45 из 69 рассказов (страница 5 из 8)